"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

Пурпурные физиономии с типичной южной одутловатостью, старый Айви
стиль, полосатые пиджаки и консервативные воротники на пуговицах. "Цветущее
старческое слабоумие" (выражение Стэдмана)... рано угасшие, а может просто
еще не перегоревшие. В лицах маловато энергии, маловато любопытства.
Мучающиеся в безмолвии, после тридцати им нечем заняться в этой жизни, кроме
как тихо существовать и развлекать детишек. Пусть молодые наслаждаются
жизнью, пока еще могут. Почему бы нет?
Старуха с косой рано приходит в эту лигу...завывает на лужайке ночью,
орет там рядом с этим маленьким закованным в кандалы ниггером в жокейском
наряде. Может это он и орет, предвещая смерть. Тяжелые приступы белой
горячки и чересчур много брюзжания в бридж-клубе. Обвалы на фондовом рынке.
Боже святый, дите разбило новую машину, обвернув ее вокруг каменного столба
у подъездной дорожки. У него нога сломана? Глаз косит? Отправь его в Йель,
они там что угодно вылечат.
Йель? Видел сегодняшние газеты? Нью-Хэйвен в осаде. Йель кишит Черными
Пантерами. Говорю вам, Полковник, мир сошел с ума, с катушек съехал. А они
говорят мне об этой гребаной женщине-жокее, которая, может быть, будет
участвовать в Дерби.
Я оставил Стэдмана рисовать в баре Пэддок и вышел, чтобы сделать наши
ставки на четвертый забег. Когда я вернулся, он внимательно разглядывал
группу молодых людей у столика неподалеку. "Господи, ты только посмотри на
это порочное лицо!",- зашептал он. "Смотри, сколько безумия, страха,
жадности!" Я посмотрел и быстро повернулся спиной к столику, на который он
показывал. Лицо, которое он выбрал для зарисовки, было лицом моего старого
друга, в старые добрые деньки восходящей школьной футбольной звезды с
блестящим красным Шевроле с откидным верхом и очень быстрыми, по слухам,
руками, со щелканьем расстегивающими бюстгальтеры. Все звали его "Кэт Мэн".
Но сейчас, дюжину лет спустя, я не узнал бы его нигде, кроме места, где
ожидал его увидеть, в баре Пэддок в день скачек... сахарный взгляд и
сутенерская улыбочка, синий шелковый костюм и его друзья, похожие на
проворовавшихся банковских кассиров под мухой.
Стэдман хотел посмотреть на кентуккийских военных, но не был уверен,
как они выглядят. Я посоветовал ему сходить в мужской туалет в клабхаусе и
поискать там людей в белых льняных костюмах, блюющих в писсуары. "У них на
пиджаках обычно большие коричневые пятна от виски", - сказал я. "Но и на
обувь поглядывай, это и есть зацепка. Некоторые из них еще могут не
заблевать одежду, но мимо ботинок они никогда не промахиваются".
В ложе, находящейся недалеко от нашей, сидел полковник Анна Фридман
Голдман, Председатель и Хранитель Большой Государственной Печати
Достопочтенного Общества Офицеров Кентукки. Не все 76 миллионов, или около
того, кентуккийских офицеров осилили приехать на Дерби в этом году, но
многие хранили веру и за несколько дней до Дерби собирались на ежегодный
ужин в отеле "Силбах".
Дерби, решающий забег, был запланирован на послеполуденное время, и
пока этот волшебный час не наступил, я внушил Стэдману, что нам надо побыть
какое-то время снаружи ипподрома, на поле, этом кипящем море людей, которое
от клабхауса отделял трэк. Он, казалось, занервничал, но так как те ужасные
вещи, о которых я предупреждал его, до сих пор не произошли - никаких
бунтов, пожаров и диких пьяных потасовок - он пожал плечами и сказал: