"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

Доунс в том, что Scanlan's был настолько престижным спортивным журналом, что
здравый смысл вынудит их выдать нам две самые лучшие пресс-карты. Это было
не так то просто. Мой первый звонок в офис по связям с прессой обернулся
полным поражением. Пресс-агент был просто шокирован мыслью о том, что кто-то
может быть настолько тупым, чтобы требовать удостоверения прессы за два дня
до скачек. "Черт, вы это серьезно?" - сказал он. "Предельный срок истек два
месяца назад. Мест для прессы не осталось, все номера в гостиницах заняты...
и что это за Scanlan's Monthly вообще такой?"
Я издал болезненный стон. "Неужели вам не звонили из лондонского офиса?
Они прислали сюда художника рисовать картины. Стэдмана. Он ирландец. Мне
кажется. Очень знаменит на родине. Да. Я только что прибыл с побережья. В
офисе в Сан-Франциско мне сказали, что мы вписаны".
Казалось, клерк заинтересовался, и даже проникся симпатией, но он все
равно ничего не мог сделать. Я навешал ему на уши еще какой-то бурды и,
наконец, он предложил компромисс: он дает нам два пропуска в клабхаус, но о
том, чтобы реально разместить нас в нем, а особенно на местах для прессы, и
речи быть не могло.
"Звучит немного странно", - заявил я. "Это неприемлемо. У нас должен
быть доступ ко всему. Ко всему. К представлению, к людям, к церемонии
открытия и особенно к скачкам. Вы ведь не думаете, что мы проделали такой
путь для того, чтобы смотреть эту хрень по телевизору, а? Так или иначе, мы
попадем внутрь. Даже если нам придется подкупить охрану - или применить к
кому-нибудь Мэйс". (Я прикупил баллончик Мэйса в аптеке в центре города за
$5.98, и вдруг, прямо посреди этого разговора, до меня дошли скрытые
возможности применения его на скачках. Обрызгать газом швейцаров, стоящих на
узком входе в святая святых клуба, быстро проскользнуть внутрь, распылить
большой заряд Мэйса в губернаторской ложе, как раз когда начнутся скачки.
Или напшикать на беспомощную пьянь в туалете клабхауса, для их же блага...)
К полудню пятницы я был до сих пор без пресс-карт и до сих пор не мог
разыскать Стэдмана. Я надеялся на то, что он передумал и вернулся назад в
Лондон. Наконец, когда я забил на Стэдмана и безуспешные попытки
договориться с кем-нибудь в пресс-офисе, я решил, что единственная для меня
надежда получить удостоверения - пойти на ипподром и вломиться в пресс-офис
без предупреждения - требуя только один пропуск, вместо двух, говорить очень
быстро, со странными интонациями в голосе, как человек, с трудом пытающийся
контролировать внутреннее бешенство. Выходя, я остановился у гостиничной
стойки обналичить чек. Потом, без всякой надежды, я спросил, есть ли
какой-нибудь дикий шанс, что мистер Стэдман заехал.
Даме за стойкой было около пятидесяти лет, и выглядела она весьма
необычно; когда я упомянул имя Стэдмана, она кивнула, не отрывая взгляда от
записей, которые делала, и сказала низким голосом: "Не переживайте, заехал".
Затем она одарила меня широкой улыбкой. "Да, кстати. Мистер Стэдман только
что уехал на ипподром. Он ваш друг?"
Я покачал головой. "Мы должны вместе работать, но я даже не знаю, как
он выглядит. А теперь, блин, мне придется искать его в толпе на трэке".
Она хихикнула. "Вы без труда его отыщете. Этот человек найдется в любой
толпе".
"Почему?" - спросил я. "Что с ним не так? Как он выглядит?"
"Ну... - сказала она, все еще ухмыляясь, - такого забавного типа я
давно не встречала. У него эта... а... растительность по всему лицу. А если