"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

честно, она у него по всей голове". Она кивнула. "Вы узнаете его, когда
увидите, не беспокойтесь".
Господи Иисусе, подумал я. Это испоганит получение пресс-карт. Мне
представлялся какой-то нервно мельтешащий чудила, весь заросший спутанными
волосами, противно требующий в офисе пресс-пакета для Scanlan's. А вообще...
какого черта? Мы всегда можем закинуться кислотой и провести весь день,
шарясь вокруг ипподрома, истерически смеясь над местными и лакая мятный
джулеп, чтобы копы не подумали, что с нами что-то ненормально. Можно даже
заработать денег; поставить мольберт с большой надписью: "Иностранный
художник нарисует ваш портрет за $10. Здесь и СЕЙЧАС!"


Я выбрал самый короткий путь до ипподрома и погнал очень быстро, ведя
монструозную машину по переулкам, держа в одной руке банку пива, а в голове
у меня была такая путаница, что я чуть не врезался в Фольксваген, полный
монашек, поклявшись себе вписаться в правый ряд. Был еще крошечный шанс,
думал я, перехватить уродливого британца, пока он не зарегистрировался.
Но Стэдмен был уже в пресс ложе, когда я туда добрался, бородатый
молодой англичанин в твидовом костюме и авиационных солнцезащитных очках.
Ничего такого странного в нем не было. Ни вен на лице, ни зарослей жестких
клочковатых волос. Я рассказал ему, как описала его женщина в мотеле, что
его несколько озадачило. "Пусть это тебя не беспокоит", - сказал я. "Просто
помни следующие несколько дней о том, что мы в Луисвилле, Кентукки. А не в
Лондоне. И даже не в Нью-Йорке. Это странное место. Тебе повезло, что та
умственно отсталая в мотеле не выхватила ствол из-под стойки и не проделала
в тебе большую дырку". Я засмеялся, но он казалось, забеспокоился.
"Просто представь себе, что ты попал на большую чокнутую барахолку под
открытым небом", - сказал я. "Если ее обитатели выйдут из-под контроля, мы
насквозь вымочим их в Мэйсе". Я показал ему баллончик "Химиката Билли",
поборов в себе позыв разбрызгать его через все помещение на мужичка с
крысиной рожей, прилежно печатающего что-то в секции Associated Press. Мы
стояли у бара, потягивая скотч и поздравляя друг друга с внезапной,
незапланированной удачей в получении двух пресс-удостоверений. Леди за
стойкой была очень дружелюбна к нему, сказал Стэдман. "Я сказал ей свое имя
и она выдала мне все, что было надо".
К обеду мы держали все под контролем. У нас были места, выходящие на
финишную прямую, цветное ТВ и бесплатный бар в комнате для прессы, а также
подборка пропусков, с которыми мы могли попасть куда угодно, хоть на крышу
клабхауса, хоть в жокейскую. Единственное, чего нам не хватало, был
неограниченный доступ в святая святых клуба, секции "F&G"... и я чувствовал,
что он нам нужен, чтобы посмотреть на нализавшихся виски губернаторских
халдеев в действии. Губернатор, свинорылая нео-нацистская шлюха по имени
Луис Нанн, должен был сидеть в "G", вместе с Барри Голдуотером и полковником
Сандерсом. Я был уверен, что нам удастся попасть в "G", где мы сможем
расслабиться, потягивая джулеп, и впитать в себя часть атмосферы и особых
вибраций скачек.
Все бары и закусочные также располагались в секции "F&G", а клубные
бары в день Дерби - это особое зрелище. Наряду с политиканами, светскими
львицами и местными олигархами, каждый полубезумный дурень, у которого есть
хоть какие-то мазы в пределах пятисот милль от Луисвилля, наверняка упьется