"Роберт Асприн и Линн Эбби. Смертоносная зима (Мир Воров #7)" - читать интересную книгу автора

***

Середина зимы приближалась чередой унылых дней, примечательных лишь
своей редкостной неприятностью. Гискурас, которого все еще попрекали
смертью Алквиста, вел себя почти так же сдержанно, как его сводный брат,
давая Молину понять, что и без сверхъестественных сил погода Санктуария
оставляет желать лучшего. Даже снежные бураны у Стены Чародеев не
промораживали тело до мозга костей, как туманы у пристаней, и никакое
количество благовоний не могло скрыть того факта, что город наполнял топки
печей отбросами и навозом.
Во дворце по-прежнему обитало слишком много народа, бейсибцев и
ранканцев, несмотря на реконструкцию полудюжины особняков за городскими
стенами. Молин, отказавшись от примирения со своей женой, жил в комнате
без мебели неподалеку от камер темницы, на которые она и походила. Всю
ответственность за отправление культовых обрядов ранканского государства
он передал Рашану, который, похоже, стремился втереться в доверие к Ловану
Вигельсу. Глаз Саванкалы поспешно перевел весь свой пестрый двор в его
поместье "Край Земли" в надежде на то, что высшее ранканское общество
сохранится там в отсутствие пучеглазых и осуществит сотворение
неслыханного чуда, с успехом возвратив принцу Кадакитису имперский трон.
Молин, в свою очередь, проводил все свое время, изучая доклады,
которые приносили ему подчиненные и осведомители, и пытаясь определить,
какое из многочисленных движений Санктуария является самым могущественным
или самым продажным. Он перестал заботиться о чем бы то ни было
ранканском, и думал теперь только о судьбе Санктуария, неясно проступавшей
в донесениях осведомителей. Из комнаты жрец выходил лишь для того, чтобы
навестить детей и в предрассветный час каждого утра поупражняться с
Уэлгрином.
- Подавать ужин, мой господин? - спросил писарь.
- Попозже, Хокса.
- Попозже уже наступило, мой господин Молин. Не спите только вы и
палач. Ваше прежнее жилище теперь пустует. Я позволил себе вольность
принести оттуда новый матрац. Господин мой, чего бы вы ни искали, вы не
найдете это, если не будете хоть немного спать.
Молин чувствовал, что устал; ноги, и плечи у него затекли от
недостатка подвижности и сырости; он со стыдом вспомнил, что много дней не
принимал ванну и теперь вонял, как простой рабочий. Прихрамывая, жрец
проследовал за писцом в свои личные покои, где Хокса застелил постель
свежим бельем, приготовил таз с подогретой водой и поставил на стол
довольно скудные остатки ужина. Стекла в окнах, как заметил жрец, были
заменены грязным пергаментом, позолоченные кубки - деревянными кружками, а
мигдонианский ковер исчез. Розанда не посмела забрать только письменный
стол.
- Выпей со мной, Хокса, и поведай, каково работать на впавшего в
немилость жреца.
Хокса был сыном санктуарийского купца без родословной. Приняв кружку,
он осторожно принюхался.
- Дамы и другие жрецы - это они покинули дворец. Я не думаю, что это
вы впали в немилость...