"Павел Тетерский. Клон-кадр " - читать интересную книгу автора

поощрять. А может, все обстояло еще лучше. Может, они просто все делали
правильно тогда, в эру, когда умственные ресурсы моего головного мозга стали
позволять мне правильно определять и выставлять выдержку с диафрагмой.
Все когда-то в прошлом все делают правильно. Я тоже делал. (Например:
правильно выставлял выдержку с диафрагмой.)
Мне больше нравились слайды. Потому что с ними было меньше мороки.
Потому что к ним не было необходимости подбирать фильтры. Потому что они не
выцветали с годами, как фотографии, отпечатанные даже на лучшей по тем
временам чешской бумаге FOMA.
Но и на фотографии я никогда не забивал окончательно и бесповоротно.
Все эти посиделки в темных толчках, тусклые фонари над ванночками с
реактивами - вся эта докодаковская эпоха, в ней что-то было. Не зря
голливудские киношники до сих пор вовсю эксплуатируют этот образ: залитая
красным светом ванная комната, сушащиеся на прищепках фотографии любимой
женщины (улики с места преступления как вариант) и чрезвычайно
одухотворенный таблоид героя, даже в бордовом полумраке светящийся
потусторонним оргазмическим огоньком.
Я фотографировал все. Своих родителей. Своих друзей после школы. Свою
учительницу (скрытой камерой: потом можно было приклеить ее лицо на
какую-нибудь порнуху и переснять еще раз, чтобы затем размножить и пустить
по классу во время урока). Старинные машины эпохи военных трофеев, которые
тогда еще довольно часто можно было встретить на эсэсэсэровских улицах. Сами
эсэсэсэровские улицы, произрастающие на них растения и разгуливающих по ним
людей и животных. Шкафы ломились от слайдов, и родители, зная, что я все
равно не в состоянии запомнить все новые пополнения, тайком выбрасывали
самые однообразные и неудачные.
Один из первых осознанно художественных снимков: ноябрь, чайная роза на
мерзлом воздухе. Мерзлый воздух просматривается и читается, хотя размытый
второй план полон красок. Тогда долго стояло тепло - дольше, чем необходимо,
дольше, чем люди привыкли, - и фоновая заливка еще не успела превратиться в
стандартную серость.
Я долго наводил резкость, чтобы не ошибиться (чувствительность пленки -
всего 18 DIN, выдержка - 1/30 секунды, диафрагма - всего 3,5, а делать
каждый кадр (про запас) помногу раз тогда не было принято среди непрофи - в
силу относительной дороговизны гэдээровских пленок). Я имею в виду: я
прицеливался, как охотник. В первый раз снимал композиционный, заведомо
художественный кадр. В первый раз представлял, что изображение на снимке
будет отличаться от реальности.
Помню, как мощным пылесосом сосало под ложечкой, когда я вынимал ту
пленку из бачка с фиксажем. До этого (в процессе засветки) я уже успел
убедиться в том, что с резкостью и выдержкой все нормально, но оставались -
цвета. Они волновали меня больше всего. Цвета на слайдной пленке
окончательно определялись только в процессе фиксирования (последняя, пятая
ванночка, если пренебречь допроявляющим раствором) - даже после предыдущего
отбеливателя на пленке оставался молочно-ту-манный налет, синий с одной
стороны и оранжевый с другой.
У меня получился идеальный снимок. По контрасту, по цветовому решению.
По всему. Композиция ограничивалась банальной розой, снятой крупным планом
одиннадцатилетним фотографом без особых данных - но она была идеальной, эта
роза. Просто была, и все.