"Кэтлин Тессаро. Элегантность " - читать интересную книгу автора

глазами картину, как они "замечают" друг друга. - Его такие вещи не
интересуют. - Веки мои постепенно тяжелеют, и мне кажется, будто они весят
тонну.
- Какие именно вещи его не интересуют?
- Ну, не знаю... фигура, внешность, одежда.
- И что вы испытываете, понимая, что его не интересуют ваша фигура,
внешность и одежда?
Я снова на мгновение задумываюсь.
- Чувство досады. С другой стороны, почему он должен интересоваться
подобными вещами? Он любит меня такой, какая я есть, любит меня, а не то,
как я выгляжу. - Я все больше и больше сползаю вниз по стеночке, расплываясь
по кушетке, как сдутый баллон.
- Да, но любовь - это не просто чувство и не какая-то голая идея, -
продолжает она, нимало не смутившись моим ответом. - И совершенно
естественно, что в любви присутствует также и физическая сторона. Вы молоды,
привлекательны, вы... сейчас уснете. Я права?
Я дергаюсь и сажусь прямо.
- Нет-нет, со мной все в порядке. Всего лишь легкая сонливость. Поздно
легла вчера.
Сама не понимаю, зачем заставляю себя врать. Может, она права и я
действительно не доверяю ей? - Ну хорошо, в любом случае на сегодня
достаточно.
Стоило ей произнести эти слова, как я сразу оживаю.
Выйдя на улицу, покупаю в киоске два вафельных батончика "кит-кат".
Съем их, пока буду ждать на платформе поезд. Все никак не могу оправиться от
этой терапии. Неужели это когда-нибудь закончится? Неужели я когда-нибудь
наконец выздоровлю и получу свидетельство, которое смогу предъявить мужу?
Металлический голос на платформе объявляет, что по техническим причинам
мой поезд задерживается на двенадцать минут. Я сажусь на скамью и достаю из
сумки свою "Элегантность". Неожиданный порыв ветра переворачивает листы и
открывает книгу на предисловии.

С самого раннего детства я серьезно заботилась о том,
чтобы хорошо одеваться. Это было своего рода рано развившееся
честолюбие, которое во мне всячески поддерживала моя мать, на
редкость хорошо разбиравшаяся в моде. Мы вместе ходили к
портным и подолгу выбирали такие сочетания тканей и фасонов для
своей одежды, которые были настолько оригинальны, что их
невозможно было скопировать.

Я вспоминаю свою мать и то, как она ненавидела ходить по магазинам,
наряжаться и даже просто смотреть на себя в зеркало. Она не только не
стремилась к элегантности, но даже считала интерес к ней пустым занятием,
ибо это никак не вязалось с эстетическими канонами полученного ею в детстве
сурового католического воспитания.
У нее элегантность ассоциировалась с миром кинозвезд, молоденьких
дебютанток и разочаровавшихся в жизни "разведенок".
Бледненькая и невзрачная, она носила очки и короткую черную стрижку,
которую делала сама, предпочитала проводить большую часть времени в научной
библиотеке, куда ходила всегда в одних и тех же простеньких просторных