"Александр Михайлович Терехов. Дурачок ("Огонек" N 47, 1989)" - читать интересную книгу автора

себя в зеркале, вылетел в коридор. Изо всех сил побежал...
Потом были руки из огромной волны выросшей дрожи. И чей-то голос перед
огромной волной, что вот-вот накроет:
- Какой молодой и такой нервный. Интересно: кем был до армии?
Я выдохнул последнее:
- Человеком...
ЖЕСТОКОЕ СЧАСТЬЕ
Несколько вариаций на одну тему За свою жизнь я ни разу не подал
милостыню нищему. Я вырос, твердо запомнив: в нашей стране с голода никто
не умирает. В нашей стране нищих нет. Как и многих других нехороших вещей,
о которых пишут в газетах на третьей полосе и в исторических книжках.
И поэтому я грубо с размаха захлопываю дверь перед привычно ноющими
"погорельцами" и с внутренним презрением легко прохожу рядом с уложенными
на серый асфальт кепками инвалидов и протянутыми кулачками богомольных
старушек-их для меня нет.
В избытке веры почти всегда недостаток милосердия.
Люди милосердные склонны сомневаться, и прежде всего-в запрете чужой
веры - они строго меня не осудят. Дело не только в вере. Внутренне всегда
очень труслива бездумная вера. Большие воздушные шарики боятся крохотных
иголок. Ничтожный укол - шарик сдуется весь.
Потому что пустой.
Люди всегда подспудно боятся ремонта. Как же так, жили в родной своей
квартире, любимой и обожаемой до последнего пятна на обоях и памятной
трещинки на потолке, наблюдаемой перед отходом ко сну. И вдруг, на тебе:
мебель сдвинута что куда, увешана тряпками и газетами, ободраны обои,
обнажилась паутина, плесень, дыры загадочного происхождения, и стоишь ты
посреди комнаты весь в тоске и неприютности, кажется: рушится все. А это
только начало. Это только ободрали обои.
Страшно неприютно стало жить. Впереди-жуткий ремонт. То, что было
шепотом для немногих,-теперь набатом для всех. И мы еще только вначале.
Когда еще не думают:
что делать? Когда еще пытаются все увидеть.
Посмотрим на нищих.
Если обернуться назад: нищие появились от хорошей жизни. Возрос
моральный и экономический потенциал, и случайная или естественная немощь
человека уже не являлась путевкой в мир иной - иждивенцы берутся обществом
на поруки. Со временем нищие разделились на оседлых, перебивающихся от
праздника к празднику, от крестин до похорон, от дома к дому; на
"погорельцев", кочующих вдали от родных мест, чтобы смягчить удар судьбы;
на церковных, в чьей среде профессионализм уже высок и среди которых
обитали юродивые - баловни нашей литературы. О нищих любят рассказывать
легенды и были: вот, дескать, померла старушка побирушка, похоронить было
не на что, а копнули у ей под полом-а там:
многие тыщи!
Значит, мы раньше думали о себе то, чего не было на самом деле.
- Дайте копеечку! Храни вас господь на долгие годы. Храни вас господь
от скорби и болезней, и дай вам господь доброго здоровья... У старушки
трясется рука, в которую кладут монеты. Отдав должное автору подаяния, она
внимательно разглядывает монету, осторожно приподняв оглобли очков, и
заученным движением опускает ее в карман. По мере накопления кулачок