"Родольф Тёпфер. Наследство" - читать интересную книгу автора

меня замять скандальное дело, которое может вам повредить, и использовать
все мое влияние, чтобы отвратить вас от постыдной связи... Теперь поставьте
себя на мое место и судите сами, как трудно доискаться истины даже тому, кто
горячо желает найти ее, и не обижайтесь, если еще не услышали от меня
полного и безоговорочного признания вашей невиновности, которое кажется вам
бесспорным и вашим священным правом!"
Терзаемый множеством бурных и противоречивых чувств; возмущенный
низостью моего крестного, истолковавшего мои правдивые слова, как гнусное
притворство развратителя; исполненный глубокого уважения к моему собеседнику
и желания сразу ответить на все его вопросы, я был не в силах справиться со
своим волнением и некоторое время молчал. Понемногу я стал успокаиваться,
мысленно подыскивая возражения, столь же неопровержимые, сколь
удовлетворявшие мою оскорбленную гордость и сознание моей невиновности.
Наконец я снова обрел дар речи. "Сударь, - сказал я спокойно, насколько это
было возможно в состоянии раздражения, которое я старался подавить, - вы
меня совсем не обидели. Если моему родственнику угодно очернить меня, то как
я могу ожидать, чтобы вы были доброго мнения обо мне? Но мне будет нетрудно
рассеять ваши подозрения и успокоить вашу совесть... да, сударь, я люблю эту
девушку... но вы не знаете того, что мой крестный отец не счел нужным вам
сообщить... вы не знаете, что из-за этой девушки я навлек на себя его
немилость, что ради нее я сбросил ненавистное иго и отказался от наследства;
больше того, я отказался от чести породниться с вами и отклонил руку вашей
родственницы... Правда, поступая так, я еще был далек от каких бы то ни было
намерений относительно вашей юной прихожанки; но теперь, когда она
скомпрометирована, и ядовитые толки и досужая болтовня клеймят ее еще и
другое, неистребимое долгими годами очарование, ибо, запечатленное в глубине
моего сердца, оно навсегда слилось с последними воспоминаниями о моей
молодости с тем счастьем, каким я наслаждаюсь и по сию пору.
Все остальное, что я узнал о ней от пастора, не только не задело моих
предрассудков, но еще больше обрадовало и прельстило меня. Отец Адель был,
как и я, швейцарец. Поступив в молодые годы в английский флот, он дослужился
до невысокого, но почетного чина и во время своего пребывания в Англии
женился на матери моей Адель. Тут я нашел объяснение тому, что увидел на
столе поэму "Времена года", и мне показалось, что интерес, который у нас
обычно вызывают иностранки, придал облику Адель еще большую
привлекательность. С тех пор я любил приписывать английскому происхождению
ослепительный цвет ее лица, задумчивую кротость больших голубых глаз и
девственную прелесть чистого лба. За несколько лет до нашей встречи мать
привезла ее в Швейцарию, чтобы с наименьшими затратами дать ей образование,
в котором она видела будущий источник средств существования своей дочери.
После смерти отца, происшедшей за два года до этого, обе дамы были вынуждены
жить на скромную пенсию, полагавшуюся по английским законам вдове офицера,
умершего на своем посту, и поселились в той самой квартире, где случаю было
угодно свести меня с ними. Вот откуда была замеченная мною изящная мебель и
другие признаки того, что мать и дочь знали лучшие дни.
Все это мне пришлось чрезвычайно по вкусу. "Как вы думаете, - спросил я
пастора, - неужели эти дамы примут мое предложение?... ведь они так
предубеждены против меня... А как по вашему, сумею я внушить любовь этой
девушке?... Она, конечно, не придает значения богатству, которое я ей могу
предложить... и осмелится ли ее стыдливое и робкое сердечко откликнуться на