"Родольф Тёпфер. Наследство" - читать интересную книгу автора

послуживших ему причиной. Я еще раз призываю в свидетели эту девушку, и если
она сама осудит меня, я приму ее и ваш приговор.
- Слова ваши искренни и благородны, - сказал пастор, - да и
свидетельство, которого вы добиваетесь, говорит в вашу пользу. Тем не менее
его недостаточно: девушка эта столь неопытна и простодушна, что страшно
смутить ее нескромным вопросом. Она не понимает, чего от нее хотят;
разговоры, которые она слышит, пугают ее; и она все время плачет, не
переставая твердить, что вы были добры к ней. Что касается меня, то я
склонен довериться чутью, присущему невинности. Но согласитесь сами, что вы
могли и без ее ведома нарушить строгие законы благопристойности, а тут еще
выступает очевидец с обвинением против вас и приводит в отчаяние мать,
которую поразило в самое сердце стечение неблагоприятных для вас
обстоятельств. Подумайте об этом, и вам не покажутся странными и
неосновательными причины, побудившие меня воззвать к вашему чистосердечию.
Поверьте, мне было трудно на это решиться. Подвергать сомнению честность,
деликатность и добрые намерения такого достойного человека, как вы, отвечать
подозрениями на его оправдания, - это одна из самых тягостных, если не самых
мучительных задач, какие ставит перед пастырем его долг.
- Не спорю, - сухо ответил я, - но если вы не знаете, чьи показания
предпочесть - мои или той женщины, то я не хочу ни обижаться, ни молчать и
расскажу вам все, как было. Но скажу наперед: если у вас и после этого еще
останутся какие-нибудь сомнения или подозрения, вы оскорбите меня".
Тут я посвятил пастора во все события минувшей ночи, уже известные
тебе, читатель! Я не утаил ни моего горячего желания быть полезным моей
незнакомке, ни нежности, зародившейся во мне, ибо, если эти чувства кажутся
подозрительными для души развращенной, то для благородной души они служат
верным ручательством чистоты сердца и чистоты поступков. Он выслушал меня с
вниманием. Порой мне казалось, что лицо его выражало участие и одобрение; в
его взгляде я читал мое оправдание, и я уже видел, что он готов пожать мне
руку... Вот почему, когда я кончил, а он все еще сидел молча и неподвижно, я
в досаде едва не разразился упреками, но он опередил меня.
"Не сердитесь! - сказал он. - Я выслушал ваш рассказ, и у меня уже нет
колебаний между вами и той женщиной. Но простите меня, если я, вопреки моему
убеждению, все еще медлю выразить вам свое уважение и удовлетворить ваше
чувство чести так, как мне этого хочется. Дело в том, что есть еще одно
свидетельство - более веское и более внушительное. Одна почтенная особа,
принимающая в вас участие, пожелав оправдать вас в моих глазах, так
пошатнула мое доверие к вам, что большего не мог бы сделать любой ваш
обвинитель..."
Растерявшись, я ждал объяснения, и сердце мое тревожно забилось от
гнева, презрения и уязвленного самолюбия.
"Я ничего не скрою от вас, - продолжал он. - Девица С***, кузина г-жи
де Люз, моя родственница. Несколько дней тому назад ее родные обратились ко
мне за советом, и я одобрил ее брак с человеком, чьи нрав и репутацию я ценю
еще выше, чем его богатство и высокое положение в свете... я одобрил ее брак
с вами, сударь мой! Ваш крестный отец, которому вы поручили просить ее руки,
только что был у меня. Испуганный возможными последствиями слухов, которые
вы сейчас опровергли, и зная, что они дошли до меня одновременно с плащом,
уличающим вас, он явился ко мне вашим защитником. Он сказал, что вы
признались ему в своей шалости и умолял меня о снисхождении; он упрашивал