"Владимир Тендряков. Хлеб для собаки" - читать интересную книгу автора

трудно нарушить, слишком поспешно и неловко выкрикнул:
- Кто хочет?!
- Мне шматочек, - отозвался Пашка Быков, парень с нашей улицы.
- И мне!.. И мне!.. Мне тоже!..
Со всех сторон тянулись руки, блестели глаза.
- Всем не хватит! - Пашка старался оттолкнуть напиравших, но никто не
отступал.
- Мне! Мне! Корочку!..
Я отламывал всем по кусочку.
Наверное, от нетерпения, без злого умысла, кто-то подтолкнул мою руку,
хлеб упал, задние, желая увидеть, что же случилось с хлебом, наперли на
передних, и несколько ног прошлось по кускам, раздавило их.
- Пахорукий! - выругал меня Пашка.
И отошел. За ним все поползли в разные стороны.
На окрашенном повидлом полу лежал растерзанный хлеб. Было такое
ощущение, что мы все вгорячах нечаянно убили какое-то животное.
Учительница Ольга Станиславна вошла в класс. По тому, как она отвела
глаза, как спросила не сразу, а с еле приметной запинкой, я понял - она
голодна тоже.
- Это кто ж такой сытый?
И все те, кого я хотел угостить хлебом, охотно, торжественно, пожалуй,
со злорадством объявили:
- Володька Тенков сытый! Он это!..
Я жил в пролетарской стране и хорошо знал, как стыдно быть у нас сытым.
Но, к сожалению, я действительно был сыт, мой отец, ответственный служащий,
получал ответственный паек. Мать даже пекла белые пироги с капустой и
рубленым яйцом!
Ольга Станиславна начала урок.
- В прошлый раз мы проходили правописание... - И замолчала. - В прошлый
раз мы... - Она старалась не глядеть на раздавленный хлеб. - Володя Тенков,
встань, подбери за собой!
Я покорно встал, не пререкаясь, подобрал хлеб, стер вырванным из
тетради листком клюквенное повидло с пола. Весь класс молчал, весь класс
дышал над моей головой.
После этого я наотрез отказался брать в школу завтраки.
Вскоре я увидел истощенных людей с громадными кротко-печальными глазами
восточных красавиц...
И больных водянкой с раздутыми, гладкими, безликими физиономиями, с
голубыми слоновьими ногами...
Истощенных - кожа и кости - у нас стали звать шкилетниками, больных
водянкой - слонами.
И вот березовый сквер возле вокзала...
Я кой к чему успел привыкнуть, не сходил с ума.

Не сходил с ума я еще и потому, что знал: те, кто в нашем привокзальном
березнячке умирал среди бела дня, - враги. Это про них недавно великий
писатель Горький сказал: "Если враг не сдается, его уничтожают". Они не
сдавались. Что ж... попали в березняк.
Вместе с другими ребятами я был свидетелем нечаянного разговора
Дыбакова с одним шкилетником.