"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу автора

- Как так?!
- Мы не люди, Юлька, мы солдаты, по трупам которых идут к победе. Люди
будут жить после нас.
- После меня, Саша, будет жить моя дочь. Ей сейчас всего десять лет, но
по ней уже шагают - дочь безродного космополита, сама безродная.
Фадеев не ответил.
Они дошли до памятника Тимирязеву, безобразного каменного столба,
заканчивающего Тверской бульвар. Фадеев остановился, запустил кулаки в
карманы пыльника - натянутая на лоб кепчонка, сведенные челюсти.
- Юлька... - произнес он, - ты, наверное, думаешь, что я подлец, коль
так легко говорю о жертвах... Сам в благополучии, в славе, в почете. Да, в
славе, да, в почете! А все равно - жду, жду... огня под собой. Знаю: придет
и мой черед. Даже чувствую - он близок.
- Я б хотел, Саша, чтоб с тобой такого не случилось, - сказал Юлий
Маркович.
И снова Фадеев промолчал, сжимал в карманах кулаки и глядел вдаль через
узкую площадь в смутные кущи Гоголевского бульвара - сведенные челюсти,
натянутая кепчонка.
- Юлька... тебе, может, деньги понадобятся... Юлька, помни, я
по-прежнему твой, несмотря ни на что.
- Спасибо, - обронил Юлий Маркович.
У Фадеева был неуверенный голос, и Юлий Маркович понял, что с этого
вечера он свой Саше Фадееву только в темноте, только по ночам, при свете
дня - они чужие. Понимал это и все-таки был благодарен за сочувствие.

Мы собирались спать. На этот раз спор на сон грядущий что-то не
разгорелся в нашем подвале. Затронули Редьярда Киплинга:
Пыль! Пыль! Пыль от шагающих сапог!
И отдыха нет на войне сол-да-ту!
Но большинство знало Киплинга только по детским изданиям "Маугли". Не
хватало дров для большого огня.
Посапывал в своем углу Тихий Гришка, горел свет под потолком. Кто-то
должен встать, пробежать босиком по цементному полу до двери и щелкнуть
выключателем. Кто-то... Каждый из нас подвижнически выжидал, что это сделает
его сосед.
Неожиданно раздался громкий, требовательный стук в дверь. Никто не
успел подать голоса, дверь резко распахнулась, показалась дремучая борода
нашего дворника. Дворник посторонился, и один за другим с бодрой, даже
несколько заносчивой решительностью вошли незнакомые люди - трое похожих
друг на друга, как братья, в синих плащах и новеньких серых фуражках,
четвертый военный с погонами майора.
- Ваши документы! - чеканный голос над моей головой.
Под серой плотно надетой фуражкой настороженные глаза, лицо молодое и
по-деревенски обычное, с крутыми салазками, с твердыми обветренными скулами.
- Ваши документы! - столь же чеканно, но уже не мне, а моему соседу.
Испытывая острую беспомощную неловкость - неодетый перед одетым! - я с
покорной поспешностью лезу из-под одеяла, тянусь к висящей на стуле одежде,
суетливо в ней роюсь - нужен, наверное, паспорт, куда же я его сунул?
- Ваши документы!.. Ваши!.. - Возле других коек.
Мой скуластенький терпеливо ждет. Но столько, оказывается, карманов в