"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу автора

что-то помешало - не уехал, еще недавно он носил на пухлых широких плечах
полковничьи погоны. Сейчас у Семена на висках проступила нездоровая
маслянистая желтизна, крупная нижняя губа отвалилась, как у деревенской
заезженной лошади, во влажных глазах неизбывная печаль детей Авраамовых. Он
пил чай, грустненько, в осторожных выражениях сообщал: "Воениздат" передал
сборник очерков о партизанах другому составителю, договор на его книгу о
Петре Вершигоре расторгнут...
Клавдия подсовывала Семену бутерброды с колбасой, вздыхала, а Раиса
разглядывала его внимательным взглядом, словно оценивала про себя надетый на
Семена пиджак. И Семен, должно, чувствовал этот взгляд, горбился, блуждал
печальными глазами по сторонам.
- Юлик... - негромко произнес Семен после мучительного молчания, - Ася
недавно продала свою шубу... И вот мы опять... без копейки.
- Да ради бога, Сима!..
Дина Лазаревна сорвалась с места, исчезла в соседней комнате, через
полминуты вернулась с деньгами. Семен меланхолично их принял, опустил в
карман и встретился взглядом с Раисой, веко его дернулось и глаз вызывающе
подмигнул. Раиса равнодушно отвернулась, а Семен сразу заторопился:
- Мне пора... Уже поздно.
Юлий Маркович проводил его до дверей. В шляпе, в плаще, неповоротливо
громоздкий Семен взял ватной рукой за локоть, дыхнул в лицо запахом только
что съеденной колбасы.
- Юлька... - почти беззвучно шевельнул он отвалившейся лошадиной
губой, - берегись!.. - И качнул в сторону комнаты подбородком, где вместе со
всеми за чайным столом сидела Раиса, произнес вслух, извиняясь: - Я теперь
стал ясновидящим.
Он боком вывалился на лестничную площадку, оставив после себя тревожное
предчувствие беды.

Беда вошла в дом через щель почтового ящика в служебном конверте со
штампом вместо марки. Ничего особого - бумажка из парткома, Юлия Марковича
просили явиться в назначенное время.
Секретаря парткома Юлий Маркович близко не знал, платил ему членские
взносы и раскланивался в коридорах Дома литераторов. Ширпотребовский мятый
костюмчик, обкатанная голова, простоватое лицо - когда-то что-то написал и
напечатал, в свое время с должными усилиями прошел в члены Союза, не
переживал головокружительного литературного успеха, ординарно скромен.
Заурядность выдвигает людей чаще, чем дерзкая энергия и яркий талант.
Заурядные никого не пугают. На тайных голосованиях эти люди получают
подавляющее большинство голосов.
Секретарь парткома долго рылся в ящике письменного стола, и лицо его,
кроме привычной озабоченности, выражало сейчас брюзгливенькое несчастье: "Вы
тут черт-те что вытворяете, а я расхлебывай".
- Вот... - он вынул нужные бумаги, положил на них ладонь и взглянул на
Юлия Марковича не начальственно, не строго, а скорей с досадою. - На вас
поступила... М-м-м... Скажем так - жалоба.
- От кого?
Секретарь парткома пожал плечами, считая вопрос неуместным, продолжал:
- Надо признать - крайне глупая. Вот извольте, что стоит такое: "Кто
это письмо прочтет, тот правду найдет..."