"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу автора

надзором. Есть только одна стежка на сторону - в лес. Туда не только
пропускают, туда гонят. Каждую зиму колхоз выставлял сезонников на
лесозаготовки - людей и лошадей.
В лесу давали хлеб. И не так уж и мало - семьсот пятьдесят граммов на
сутки, ежели выполнил норму. Но даже мужики не выдерживали там подолгу - с
лучковой пилой на морозе, по пояс в снегу, от темна до темна, изо дня в
день - каторга.
У Райки означился рисковый характер:
- Пойду, мамка. Что уж, здесь помирать, а там еще посмотрим...
А смотреть-то нечего - костью жидка, одежонка худа, на первой же неделе
свалится.
Но поди знай, где наскочишь на счастье. Повезло Райке, что с голодухи
ветром ее шатало, куда такой на лесоповал, пусть подкормится - сунули в
столовку при лесопункте посуду мыть. Думали на время, а Райка оказалась не
из тех, кто свое упускает.
И стали приходить от нее редкие письма:
Здравствуйте, родимая мамонька Клавдия Васильевна!
Низко кланяется вам ваша дочь Рая. Мое сердце без тебя, словно ива без
ручья. Так что спешу сообщить: живу хорошо, чего и вам желаю. Нынче чай
всегда с сахаром и даже с печеньем "Привет". Зовет меня к себе жить Иван
Пятович Рычков. Он у нас прораб по вывозке, но уже два месяца заместо
начальника. Начальник наш Певунов Авдей Алексеевич стал шибко кашлять,
увезли в больницу, должно, скоро умрет от кашля этого и от старости. У Ивана
Пятовича в леспромхозовском поселке свой дом, и жена тоже есть, но стара. А
дети совсем большие, одного даже убило на фронте. Такие, как Иван Пятович,
нынче на дороге не валяются. И меня тогда сразу переведут из раздатчиц
вторым поваром, а может, и вовсе экспедитором сделают, потому что почерк
хороший и считаю в уме быстро.
Покуда, до свидания. Ваша дочь - Рая.
Жду ответа, как соловей лета.
До лесопункта проселками от Веселого Кавказа каких-нибудь километров
шестьдесят, но письма шли кружным путем неделями. И на каждом письме стоял
лиловый штамп: "Проверено военной цензурой".
Райка пила чай с сахаром и печеньем "Привет", а Клавдия давно уже не
пробовала чистого хлеба.
Весной начали опухать ноги.
В конце мая перед троицыным днем она почувствовала себя лучше, потому
что бригадирша Фроська схитрила - списала остатки семенного фонда, выдала
вместо аванса. Клавдия напекла овсяных колобашек пополам с сушеной
крапивкой, захлопнула поплотней дверь избы и отправилась к Райке. Родимая
доченька, прими мамку, от смерти бежит!
А Райка уже не та - платье новое в лиловых цветочках чуть не лопается
на грудях. Мать перед ней - ноги черные, на плечах полукафтанье - заплаты
выкроены из старых мешков, - холщовая сума через плечо. У Райки под бровями,
в сумраке раскосых глаз, что-то мечется, словно мышь в кувшине, - нет, не
мать к ней пришла, а то старое, от чего сбежала, Веселый Кавказ
нежданно-негаданно нагрянул, проклятая родина.
Холщовую суму Райка набила до отказа: кирпич хлеба, две банки мясных
консервов, сахару полкило, большая пачка настоящего чая, четыре брикетика
пшенного концентрата, даже пачечку печенья "Привет" в цветной обертке