"Владимир Тендряков. Суд" - читать интересную книгу автора

- Не стреляй! - крикнул Семен.
Но было поздно, два ружья разом грохнули, хрипло завизжала Калинка,
бросившаяся под ноги качнувшемуся вперед медведю. Вялый ветерок понес
пахнущий затхлостью дым пороха.
Медведь лежал темной тушей. Калинка бесновато прыгала возле него.
Глухое эхо выстрелов умирало где-то далеко в лесных чащах. Дудырев и Митягин
стояли не шевелясь, держа навесу ружья, все еще сочившиеся дымком. И чего-то
не хватало, что-то исчезло из этого скудно освещенного мира.
Заглохло наконец эхо выстрелов, словно подавившись, Калинка оборвала
сиплый визг, явственно доносился говорок переката в кустах... Семен, вытянув
шею, с усилием вслушивался - ничего, только умильно воркует перекат.
Семен отбросил ружье, рванулся к лаве.
Над темным дымящимся бочажком лесной речки перекинуты три жерди,
упирающиеся в связи из кольев. Застойная речка, неподвижные кусты, грубо
сколоченная лава - нерушимый покой, уголок мирно спящего леса, редко
навещаемого людьми. Пусто кругом и глухо. Только со стороны, из зарослей,
ведет нескончаемую болтовню перекат.
Под тяжестью Семена настланные жерди возмущенно заскрипели. Он
огляделся и в маслянисто-темной воде, по которой ползли клочья серого
тумана, заметил что-то черное. Семен прыгнул с лавы, оглушил себя всплеском,
окунулся с головой, достав и руками и ногами илистое дно, распрямился,
громко плескан, побрел по грудь к плавающему черному предмету. Дотянулся,
схватил - гармошка!
Подняв ее над головой, он пошел дальше, старательно вдавливая сапоги в
илистое дно. Шаг, другой, третий... И с ужасом почувствовал, как что-то
крупное, невесомое с робкой ласковостью прислонилось к нему.
Семен отшвырнул гармошку, запустил руки, пальцы сразу ощутили мягкую
шероховатость сукна... С ленивым всплеском раздалась вода, показалось плeчо,
за ним сникшая голова с зализанными на одну сторону волосами.
Подымая эту сникшую голову, раздвигая кувшыночные листья, Семен потащил
ношу к берегу.



9




Парня положили возле березы, почти на то место, где отдыхали перед
охотой. Дудырев, склонившийся над ним, поспешно разогнулся, сорвал
патронташ, сбросил пиджак, вылез из одной рубахи, другую, нательную, с
треском разорвал на себе.
- В шею попало,- глухо обронил он.
Это были первые слова, произнесенные после выстрелов.
Митягин стоял в стороне, все еще сжимая в руках разряженное ружье.
Семен, мокро шуршащий, сильно ссутулившийся, распространяя вокруг себя
знобящий речной холодок, шагнул к нему, грубо вырвал из рук ружье, толкнул к
распластанному на земле парню.
- Чай, фельдшер, как-никак - действуй!