"Николай Дмитриевич Телешов. Тень счастья" - читать интересную книгу автора

все ваши письма. Она оставила вам сердечное пожелание быть счастливым.
Проболев двое суток, бедная Анна скончалась и увезена мужем на родину для
погребения. Более ничего сказать вам о ней не могу.
Прилагаю также кредитный рубль № 641: без него вы не могли бы получить
на почте не взятые Анной ваши последние письма".
Синюхин усмехнулся и утвердительно кивнул головой.
- Вы правы, - сказал он. - Это конец - окончательный. Дальше идти уже
некуда. И в консерваторию незачем будет поступать. Удивлять талантом после
этого конца - некого.
Зоя Егоровна весело смеялась.
- Так и знала, что вы одобрите.
Потом добавила, рассматривая мимолетно свой нос, и губы, и глаза в
карманное зеркальце:
- За границей любят подобные мистификации. Переписываются с
неизвестными, часто даже по газетным публикациям. У них все это живо и
весело. Превосходный народ!
На следующий день, когда Рыбаков пришел на службу и стал за свою
конторку, он увидел пред собой толстый пакет, перевязанный крест-накрест
бечевкой и запечатанный сургучом; возле пакета лежало письмо в узком
сиреневом конверте, очевидно от женщины; почерк был совершенно незнакомый.
Синюхин сидел уже на своем месте; возле него с папкой и с бумагами
стояла Зоя Егоровна и еще один из молодых служащих, с которым Рыбаков не
дружил. Все трое разговаривали о каких-то делах.
Виктор Васильевич поздоровался с ними и, не садясь на табуретку, стал
разглядывать сначала письмо, потом сверток. Что-то удерживало его
разорвать конверт. Ему вспомнилось, как еще недавно на этом же месте он
находил иные письма, которые узнавал не только по почерку; ему само сердце
подсказывало еще издали, что его ждут здесь дорогие строчил... И теперь,
не видя, перед собой тою письма, которого жаждал он всей душой, Рыбаков,
точно назло кому-го, не интересовался полученным и, сам не зная почему,
нисколько не торопился узнать ни содержание сиреневого письма, ни
содержание пакета.
Сунул сверток в карман, где лежал носовой платок, а конверт положил
рядом с папиросницей, возле самого сердца. И долго в него, в этот конверт,
билось и стучало сердце, как будто угадывая, что там есть нечто именно для
него. Рыбаков раскрыл свою большую конторскую книгу и начал равнодушно
набрасывать на счетах косточки.
Никто не был свидетелем того момента, когда Рыбаков вынул письмо из
кармана и прочитал о смерти Невидимки. Он сам не помнил, как и где это
вышло. Ему показалось сначала, что он ошибся и не так понял. Перечитал еще
раз и задумался. Ни особой тревоги, ни боли в душе он не почувствовал;
даже как будто не удивился.
Перед глазами возникла на секунду серая фигура с крыльями, с прекрасным
печальным лицом - и растаяла... Не говоря никому ни слова, он пошел домой.
Ему все время казалось, что идет он по воздуху, чуть выше камней, точно
летит над дорогой. Пришел домой и сейчас же понял, что пришел не сюда:
здесь ему делать нечего. И отправился к памятнику Гоголю, но и там нечего
было делать. День стоял солнечный, тихий, молодая листва на деревьях
хорошо пахла свежестью. Рыбаков шел, любуясь голубым небом и зелеными
липами на бульварах. Все было прекрасно, и только одно его смущало: некуда