"Уильям Мейкпис Теккерей. Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)" - читать интересную книгу автора

нами, мы сегодня у них обедаем. Барнс с женой проводят медовый месяц в
Ньюкоме. Леди Клара прелестное милое созданье, а ее папенька и маменька,
право же, - чудесные люди! Какая жалость, что сэр Брайен не мог
присутствовать на свадьбе! Там был чуть ли не весь Лондон. Сэр Гарвей Диггс
говорит, что бедный баронет поправляется очень медленно. Все мы ходим под
богом, мистер Ньюком! Печально думать, как он немощен средь этого
великолепия и богатства, - все это ему уже не в радость! Но будем надеяться
на лучшее, на то, что здоровье к нему вернется!
В таких и подобных разговорах, в коих бедняга Флорак принимал весьма
малое участие (он стал грустным и безмолвным в обществе своей престарелой
супруги), протек наш визит; мистер Пенденнис, предоставленный самому себе,
имел полную возможность сделать некоторые наблюдения относительно особы,
удостоившей его знакомством.
На столе лежали два аккуратных пакетика с надписью "Принцессе де
Монконтур", конверт, адресованный той же даме, рецепт за номером 9396 на
какое-то снадобье и еще листик бумаги, испещренный кабалистическими знаками
и снабженный подписью очень модного тогда медика сэра Гарвея Диггса, из чего
я заключил, что принцесса де Монконтур была или почитала себя особой слабого
здоровья. Возле телесных лекарств лежали те, что предназначались для
врачевания души - стопка хорошеньких книжечек, переплетенных под старину и
по большей части набранных антиквой, со множеством рисунков в готическом
стиле, изображавших благолепных монахов со склоненной набок головой, детей в
длинных накрахмаленных ночных сорочках, девиц с лилиями в руке и прочее
такое, из чего следовало заключить, что владелица сих томиков теперь не
столь враждебна к Риму, как в прежние времена, и что она в духовном смысле
переселилась из Клепема в Найтсбридж, подобно тому, как многие богатые
купеческие семьи проделали это перемещение на деле. Длинная полоса,
вышиваемая готическим узором, еще отчетливей выдавала нынешние вкусы
хозяйки; и гость, изучавший на досуге эти предметы, пока им никто не
занимался, с трудом удержался от смеха, когда правильность его догадок
подкрепило вторичное появление великана-лакея, громогласно возвестившего:
"Мистер Ханимен!" - предваряя тем приход означенного священнослужителя.
- C'est le Directeur. Venez fumer dans ma chambre, Pen {Это духовник.
Пойдемте ко мне, Пен, покурим (франц.).}, - пробурчал Флорак, когда в
комнату скользящей походкой вошел Ханимен с чарующей улыбкой на лице; он
слегка покраснел, когда увидел своего племянника Клайва, сидевшего возле
принцессы. Так это он - тот дядюшка, который рассказывал мадам де Флорак про
Клайва и его батюшку! По видимости, Чарльз процветал. Он протянул своему
милому племяннику для пожатия обе руки в Новеньких сиреневых лайковых
перчатках; едва он появился, Флорак с мистером Пенденнисом улизнули из
комнаты, так что никаких точных сведений о состоявшейся нежной встрече мы
сообщить не можем;
Когда я выходил из гостиницы, перед крыльцом дожидалась коричневая
карета, запряженная парой красивых лошадей; на сбруе и дверцах всюду стояли
княжеские коронки, изящней которых вы, наверно, не видели, и под каждой -
монограмма, загадочная, как клинопись на ассирийской колеснице мистера
Лейарда, и я предположил, что ее высочество собирается подышать свежим
воздухом.
Находясь в Сити, Клайв и не подумал заглянуть в банк к своим
родственникам. Впрочем, там заправлял теперь один мистер Хобсон, поскольку