"Уильям Мейкпис Теккерей. Рейнская легенда" - читать интересную книгу автора

юности), гнев маркграфа не имел границ. Он набросился на сына; он опрокинул
чашу с вином на безупречный его жилет; и, отвесив ему три или четыре удара,
которые сшибли бы с ног и буйвола, но лишь заставили вспыхнуть нашего
отрока, маркграф взревел:
- Как? Пить вино? Угощаться? Да кто, ч-т побери, тебе это позволил? - И
на нежные щеки юноши вновь посыпались страшные удары.
- Людвиг! Людвиг! - взвизгнула маркграфиня.
- Уймитесь, мадам, - взревел князь. - Клянусь святым Буффо, или уж отец
не смеет поколотить свое родное дитя? Свое родное дитя! - повторил маркграф
с криком, почти со стоном несказанной боли. - Ах! Что я говорю!
Сэр Людвиг глядел на него пораженный; сэр Готфрид (по правую руку от
маркграфа) зловеще улыбался; юный Отто был так взволнован происшедшим, что
на лице у него не было написано иных чувств, кроме полного смятения; однако
бедная маркграфиня отворотила лицо и покраснела, почти как рак,
соседствовавший с палтусом у нее на тарелке.
В те суровые времена, как мы знаем, подобные ссоры средь славных
рыцарей были отнюдь не редки; и Людвиг, частый свидетель тому, как маркграф
запускал бараньей ногой в оплошавшего челядинца либо низвергал содержимое
соусницы на маркграфиню, счел, что это не более как обычная вспышка его
достойного, но не в меру буйного друга, и положил за благо переменить
беседу.
- А как поживает мой друг - доблестный рыцарь сэр Гильдербрандт? -
спросил он.
- Клянусь святым Буффо, это уж слишком! - взревел маркграф и в самом
деле бросился вон.
- Клянусь святым Буго, - сказал его друг, - славные рыцари,
высокородные сэры, что приключилось с моим дорогим маркграфом?
- Небось носом кровь пошла, - сказал Готфрид и ухмыльнулся.
- Ах, мой добрый друг, - промолвила маркграфиня, не в силах совладать с
охватившим ее волнением, - боюсь, вы подлили масла в огонь, - после чего она
подала знак дамам, и они поднялись и удалились пить кофе в гостиную.
В это время воротился маркграф, несколько овладев собою.
- Отто, - проговорил он строго, - отправляйся к дамам; не пристало
мальчику оставаться с доблестными рыцарями после обеда.
Высокородный отрок покинул комнату с видимой неохотой, а маркграф,
севший на место супруги во главе стола, шепнул сэру Людвигу:
- Гильдербрандт прибудет сюда сегодня на пир в честь твоего возвращения
из Палестины. Мой добрый друг - мой истинный друг, мой боевой сотоварищ, сэр
Готфрид! Не дурно поглядеть, как бы музыканты не напились да пышки не
переспели.
Сэр Готфрид, схватив на лету слова своего благодетеля, подобострастно
поклонился и вышел.
- Сейчас ты все узнаешь, мой добрый Людвиг, - сказал маркграф и бросил
на друга надрывающий сердце взор. - Видел ты Готфрида, только что
покинувшего покои?
- Да, видел.
- Ты как будто усомнился в его достоинстве; но поверь, о Людвиг, сей
Готфрид - славный малый и мой верный друг. Да отчего бы и не быть ему моим
верным другом? Он мне близкий родич и наследник всех моих владений. Если у
меня (здесь черты маркграфа снова исказились непереносимой мукой), если у