"Уильям Мейкпис Теккерей. Рейнская легенда" - читать интересную книгу автора

в освободившийся скит, уподобясь одеждою, бородой и умерщвлением плоти этой
досточтимой и отрешенной духовной особе. Отто не утонул, и все герои нашей
истории, следственно, живы и здоровы.
Лодка с изумленным юным графом - ибо ему неведома была причина
отцовского гнева и он возмутился против неправого приговора - не проплыла и
нескольких миль, как наш доблестный юноша воспрянул от недолгого уныния и
недоумения и, не желая быть рабом ни в каком монастыре, какому бы ни
принадлежал он ордену, решился на отчаянную попытку к бегству. В то,
мгновенье, когда команда изо всех сил налегала на весла, борясь с течением,
а Куно, рулевой, смотрел, как бы провести утлую ладью меж грозных скал и
мелей, коими изобилует величавая, но коварная река, Отто вдруг выпрыгнул из
лодки и очутился в кипучем, пенном водовороте.
Вообразите отчаяние команды, заметившей исчезновение юного господина!
Все любили его; все с радостью отдали б за него свои жизни; но поскольку
плавать они не умели, то и почли за благо не бросаться попусту в воду и
стояли на веслах в немом изумлении и печали. В первый раз показалось над
водой его прелестное личико под золотыми кудрями; во второй раз вынырнуло
оно, пыхтя и задыхаясь; в третий раз поднялось оно над водой на
один-единственный миг - то была последняя надежда, - но оно скрылось,
скрылось, скрылось. Предвидя прием, который ожидал их у законного владетеля,
люди маркграфа не стали возвращаться в Годесберг, но высадились в первой же
бухте на другом берегу и бежали в земли герцога Нассауского, где, коль скоро
они мало имеют отношения к нашей повести, мы их и оставим.
Однако они не знали, сколь замечательный пловец был юный Отто. Он
исчез, это верно; но отчего? Оттого что он нырнул. Он сообразил, что его
сочтут утонувшим, жажда свободы придала ему крылья, или здесь уместнее было
бы сказать плавники, и доблестный юноша проплыл под водою, ни на мгновение
не поднимая головы, все расстояние от Годесберга до Кельна, каковое
составляет двадцать пять или тридцать миль.
Бежав от очей наблюдателей, он выбрался на другой берег реки, где нашел
покойную и удобную харчевню, и, сказавши, что потерпел крушение в волнах,
тем объяснил влажность своих одежд; и покуда эти последние сушились подле
очага в отведенной ему горнице, он лег в уютную постель и принялся
размышлять, не без изумления, о странных событиях минувшего дня. "Еще утром,
- думал он, - я был знатный наследник княжеских богатств, а к вечеру стал
бесприютным бродягой и располагаю лишь несколькими жалкими банкнотами,
которые мама, к счастью, подарила мне в день рожденья. Не странный ли выход
на жизненное поприще для молодого человека моего происхождения! Но у меня
есть мужество и решимость: первый мой шаг по жизни оказался доблестным и
удачным; последующие беды будут мною одолены с тою же отвагой". И, поручив
самого себя, свою бедную мать и заблудшего отца попечениям небесного
заступника, святого Буффо, благородный юноша забылся таким крепким сном,
какой дано вкушать лишь молодым, здоровым, невинным и до крайности усталым
людям.
Дневная усталость (а мало кто не устал бы, проплыв едва ли не тридцать
миль под водой) повергла Отто в столь глубокий сон, что он и не заметил, как
закатилось солнце пятницы и затем, в натуральной последовательности явлений,
мир озарила субботняя Фебова колесница, - о да! - и вновь, в свой час
определенный, покинула небеса. Служанки постоялого двора заглядывали в его
горницу, видели, что он спит, и, перекрестив очаровательного юношу, на