"Уильям Теккерей. Из "Заметок о разных разностях"" - читать интересную книгу автора

быть, многих беззастенчивых обманщиков. Вот перед нами священник, способный
исторгал, потоки слез как из собственных глаз, так и из глаз своей паствы. А
про себя он думает: "Я же всего-навсего жалкий пустомеля и плут. Я не плачу
долгов. Я соблазнял женщин, обещая на них жениться. Я не знаю, верю ли в то,
что проповедую, но знаю, что проповедь, над которой я так растроганно сопел,
украдена мною у другого. Вдруг я уже пойман?" Так он думает, потупляя взор
после очередной проповеди.
А все эти сочинители - поэты, историографы, романисты и прочие? Газета
"Луч" сообщает, что "сочинение Джонса принадлежит к разряду выдающихся".
Журнал "Светоч" объявляет, что "трагедия Джонса превосходит все, что было
написано со времен Шекспира". Еженедельник "Комета" утверждает, что
"Джонсовы "Приключения тетушки Паратуфль" - поистине ktema es aei {Нетленное
сокровище (древнегреч.).}, величественный памятник, который увековечит славу
этой замечательной англичанки", и тому подобное. Но Джонс-то знает, что
критик "Луча" задолжал ему пять фунтов, что его издатель - совладелец
"Светоча", а "Комета" появляется время от времени на его обедах. Все идет
отлично. Джонс бессмертен... до тех пор, пока он не пойман. Как только это
случится, опустится гасильник, и вот уже бессмертный угас и похоронен
навсегда. Мысль о возможном разоблачении (dies irae! {День гнева, Судный
день! (лат.).}) неотвязно преследует человека и отравляет существование даже
в минуты торжества. И вот Браун, занимающий незаслуженно высокое положение,
трепещет перед Смитом, который его раскусил. Что из того, что критики
восклицают "браво!", а публика рукоплещет и забрасывает его цветами? Ведь
Смит-то знает о нем все! "Играйте, трубы! Взвивайтесь, флаги! Ура, друзья,
бессмертному Брауну!" "Все это прекрасно, - думает Браун (а сам продолжает
расточать улыбки и раскланиваться, прижимая руку к груди), - но вон в окне
фигура Смита, а он-то знает, чего я стою, а когда-нибудь и все меня
раскусят".
Странное ощущение испытываешь, когда оказываешься рядом с человеком,
который тебя раскусил и тебе это известно. Или наоборот, с человеком,
которого ты раскусил. Его талант? Бог с вами! Его добропорядочность? О ней
мы могли бы кое-что порассказать, и он это знает! Когда я встречаю своего
приятеля Робинсона, то вспоминаю, так же, как и он, о его прошлых грехах, и
улыбаясь, беседуя и раскланиваясь, мы в этот момент оба обманываем друг
друга. Это он-то надежный товарищ? А вам известно, как он поступил с Хиксом?
Он мягкосердечный человек? А не угодно ли вспомнить историю с подбитым
глазом миссис Робинсон? Как удается людям заниматься делами, вести беседу,
улыбаться и засыпать по ночам, сохраняя в душе эту боязнь разоблачения?
Обокравший церковь Бардольф и стянувший кошелек Ним возвращаются в свой
притон и покуривают трубки в компании друзей. Появляется сыщик мистер Хвате
и говорит: "О, Бардольф, я как раз разыскиваю тебя по делу о
дарохранительнице!" Мистер Бэрдольф выбивает пепел из трубки, протягивает
руки для железных манжет и с самым смиренным видом отправляется в путь. Он
пойман. Он должен идти. "Прощай, Долль Тершит! Прощайте, миссис Куикли,
мэм!" Остальные леди и джентльмены безмолвно наблюдают за происходящим и
обмениваются прощальными взглядами со своими друзьями. Свой час ждет каждого
из этой почтенной публики, и они тоже будут пойманы.
Как удивительно мудро распорядилась природа, лишив большую часть женщин
способности разгадывать нас! Присматриваться к человеку, сомневаться,
обдумывать, взвешивать - это не их стихия. Отложите на время чтение, мой