"Уильям Теккерей. Из "Заметок о разных разностях"" - читать интересную книгу автора

надо подготовить и пустить в дело. Как прекрасно, повторю я снова, что не
каждый из нас попадается. Да, дорогие мои братья, я против того, чтобы все
мы получали по заслугам.
Представить всех мужчин разоблаченными и наказанными довольно-таки
неприятно. Но вообразите на минуту, что в тех высших кругах, где мы с вами
имеем честь вращаться, раскрываются все грехи светских дам! Ужели не благо,
что почти все эти очаровательные преступницы остаются непойманными и
ненаказанными? Взять миссис Поклеп, которая постоянно оттачивает свое
мастерство за фортепиано, а еще оттачивает стрелы и, напитав их ядом,
посылает в кого попало. Не будете же вы при встрече с ней уличать ее во лжи
и гнусных поступках, которые она совершала и продолжает совершать. Или
миссис Пантер, что слывет самой респектабельной дамой и образцом светского
поведения. Вряд ли стоит говорить, кто она на самом деле и какую жизнь
ведет, - вам это хорошо известно. Или эта юная Диана-охотница - сколько в
ней надменности и чопорности! Но мы-то знаем про нее такие истории, которыми
никак нельзя похвалиться. Мне думается, что для хороших людей даже лучше,
что плохие не бывают изобличены. Вы же не хотите, чтобы ваши дети узнали
историю той прекрасной дамы из соседней ложи, от которой они в таком
восторге? О, боже, если бы всех карали за их проступки, то Джек Кетч не
покидал бы своего помоста! И кто тогда казнил бы самого Джека Кетча?
Говорят, что убийцы почти всегда попадаются. Вздор! Я слышал от одного
чрезвычайно осведомленного лица клятвенные уверения, что убийства
совершаются десятками и сотнями, и никто о них не узнает. Этот страшный
человек упомянул о нескольких способах убийства, - самых банальных, как он
уверял, - которые едва ли могут быть раскрыты. Например, такой: муж
возвращается домой, где его ждет жена и... но нет, молчок: ведь наш журнал
читает огромное количество людей. Сотни и сотни тысяч, чуть ли не миллион -
да, да, целый миллион человек! А среди них может оказаться какой-нибудь
муж-изувер, которого я тем самым научил бы, как избавиться от жены и не
попасться, или злодейка-жена, которая жаждет разделаться с дорогим
муженьком. Словом, я не намерен разглашать тот удобный и простой способ
убийства, о котором я услышал от весьма почтенной особы в доверительной
частной беседе. Вдруг кто-нибудь из моих любезных читателей прибегнет к
нему, - а способ этот, по-моему, вполне надежный, - но потом ему не повезет,
и он будет схвачен и повешен? Смогу ли я простить себе, что так подвел
нашего уважаемого подписчика? А посему рецепт убийства, о котором я говорю,
- точнее, о котором не говорю, - я навсегда сохраню в тайне. Человек я
гуманный и не стану, подобно Синей Бороде, говорить жене: "Дорогая, я уезжаю
на несколько дней в Брайтон. Вот тебе все ключи, можешь открывать ими любую
дверь, кроме той, что в глубине ореховой гостиной напротив камина с
бронзовым бюстом Шекспира" (что-то в этом роде). Я не скажу этого ни одной
женщине, если, конечно, не хочу избавиться от нее, потому что после
подобного предупреждения она, будьте уверены, заглянет именно в этот чулан.
Нет, я ни словом не обмолвлюсь о нем. Ключ от него я держу при себе, и той,
которую я люблю (и которая, я знаю, подвержена слабостям), опасность уже не
будет угрожать. Тут вы, мой ангел, тотчас вскидываете головку и восклицаете,
топнув в негодовании очаровательной ножкой и стукнув по столу своим
прелестным розовым кулачком: "Опять ваши насмешки! Вы даже не догадываетесь,
как сильно способны женщины любить, как глубоко презирают любой обман и
начисто лишены праздного любопытства! Если б вы это впали, то никогда не