"Надежда Тэффи. Ностальгия" - читать интересную книгу автора

- А вытирать я буду потом, когда мой валансьен
высохнет...
Вспоминали хлеб последних московских дней, двух сортов: из опилок,
рассыпавшийся, как песок, и из глины - горький, зеленоватый, всегда сырой...
Аверченко взглянул на часы:
- Ну вот, скоро и вечер. Уж пять часов.
- Кажется, кто-то стукнул в окно,-насторожи
лась Оленушка.
Под окном Гуськин.
- Госпожа Тэффи! Господин Аверченко! - гром
ко кричит он.-Вы должны непременно немножко
пройтись. Ей-богу, к вечеру нужно иметь свежую го
лову для звука голоса.
- Да ведь дождь идет!
- Дождь маленький, непременно нужно. Это
я вам говорю.
- Он, может быть, хочет что-нибудь сказать,-
шепчу я Аверчекке.-Выйдите вперед и узнайте,
один ли он. Если Робеспьер с ним, я не выйду. Я не
могу.
Больше всего я боялась, что мне придется пожать руку этому Робеспьеру.
Я могла отвечать на его вопросы, смотреть на него, но дотронуться,
чувствовала, что не смогла бы. Такое острое истерическое отвращение было у
меня к этому существу, что я не отвечала за себя, не могла поручиться, что
не закричу, не заплачу, не выкину чего-нибудь непоправимого, за что придется
расплачиваться не только мне самой, но и всей нашей компании. Чувствовала,
что физического контакта с этой гадиной не вынесу.
Аверченко показался за окном и поманил меня.
- Не ходите направо,-шепнула мне хозяйка
в сенях, делая вид, что ищет мои калоши.
- Идем посреди улицы,-шепнул Гуськин.-Мы
себе гуляем для воздуха.
И мы пошли мерно и вольготно, поглядывая на небо - да, все больше на
небо,-гуляем, да и только.
- Не смотрите на меня, смотрите себе на до
ждик,-бормотал Гуськин.
Огляделся, обернулся, успокоился и заговорил:
- Я таки кое-что узнал. Здесь главное лицо - ко-
миссарша X.
Он назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай.
- X.- молодая девица, курсистка, не то телегра
фистка - не знаю. Она здесь все. Сумасшедшая -
как говорится, ненормальная собака. Зверь,-выго
ворил он с ужасом и с твердым знаком на
конце.- Все ее слушаются. Она сама обыскивает,
сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке,
тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у на
сыпи, то это уже не она. И ни в чем не стесняется.
Я даже не могу при даме рассказать, я лучше рас
скажу одному господину Аверченко. Он писатель,