"Надежда Тэффи. Ностальгия" - читать интересную книгу автора

надо. Устали и репетируют. Все репетируют, и все
устали.
- А вы не знаете, где сам хозяин?
- Точно не знаю. Или он расстрелян, или он бе
жал, или он здесь под полом сидит. А то чего они
так боятся? Весь день, всю ночь двери и окна откры
ты. Отчего не смеют закрыть? Почему показывают,
что ничего не прячут? Но чего нам с вами об этом
думать? И чего об этом рассуждать? Что, нам за это
заплатят? Дадут почетное гражданство? У них тут
были дела, такие дела, которые пусть у нас не бу
дут. Этот заикаться стал отчего? Три недели за
икается. Так мы не хотим заикаться, мы лучше себе
уедем с сундучками и с охраной.
В столовой двинули стулом.
- Скорее, репетировать! - громко закричал
Гуськин, отскочив от двери.- Вставайте скорее! Ей-
богу, одиннадцать часов, а они спят, как из ведра!
Мы с Оленушкой под предлогом усталости просидели весь день у себя...
Аверченко, антрепренер и актриса с собачкой приняли на себя беседу с
вдохновенными "культуртрегерами". Ходили даже с ними гулять.
- Любопытная история,- рассказывал, вернув
шись, Аверченко.- Видите тот разбитый сарай? Рас
сказывают, что месяца два тому назад здесь больше
викам пришлось плохо и какому-то ихнему главному
комиссару понадобилось спешно удирать. Он вско
чил на паровоз и велел железнодорожнику везти се-
1 "Человек, который смеется" (фр.).-Ред.
бя. А тот взял да и пустил машину полным ходом в стену депо. Большевик
заживо сварился.
- А тот?
- Того не нашли.
- Может быть... это и есть наш хозяин?..


4

Бесконечно тянулся день, сумеречный, мокрый.
Мы забились в нашу "дамскую" комнату, туда же пришел и Аверченко. Точно
по уговору, никто не говорил о том, что в настоящий момент больше всего
волновало... Вспоминали о последних московских днях, об оставленной компании
этих последних дней. Ни о настоящем, ни о будущем - ни слова.
Как-то поживает "высокий (ростом) покровитель"? Все ли еще живет
сердцем или снова зажил умом, с ударением на "у"?..
Я вспомнила, как накануне отъезда зашла попрощаться к одной бывшей
баронессе. Застала я бывшую баронессу за очень нетитулованным занятием: она
мыла пол. Длинная, желтая, с благородно-лошадиным лицом, сидела она на
корточках и, прижав к глазам бирюзовый лорнет, с отвращением разглядывала
половицы. В другой руке деликатно, двумя пальчиками, держала мокрый обрывок
кружева и брызгала этим кружевом на пол.