"Олег Тaрутин. Потомок Мансуровых" - читать интересную книгу автора

вам с этим именем. Сейчас каждый ступит в Круг Забвения, и волны,
сфокусированные в нем, смоют память о нашем прошлом.
Каждый из нас выйдет из этого Круга уже землянином. Жребий брошен,
братья! Да будем мы счастливы на Земле!
Старик замолчал. Он шагнул в сторону от жертвенника и скрестил на
груди руки. Он отыскал глазами первого и кивнул ему. Первый вышел из
раздвинувшейся толпы циллонов и приблизился к старику. Каждый из них тихо
провел ладонью по щеке другого.
- Прощай, командир,-сказал первый.
- До встречи землянами, сын мой,-ответил старик.
Первый вошел в Круг Забвения и, подняв руки, застыл в безмолвии. Через
миг, словно вынесенный из Круга неслышным и мягким дуновением, он стоял в
стороне, оглядываясь вокруг недоуменно.
А к старику приблизился второй, потом третий, четвертый... Прошедшие
Круг циллоны стояли, сбившись в тесную несмелую толпу, которая все росла и
росла.
Потом старик остался один. Он долго-долго глядел на толпившихся
поодаль бывших соратников, которые уже, ничего не знали о себе, о своем
прошлом, из которых уже ни один не понял бы его-командира звездолета
планеты Цилла. В глазах старика стояли слезы. Потом он перевел взгляд на
катринариев, безмолвных и коленопреклоненных, потом склонился над
жертвенником. Пальцы его с привычной легкостью пробежали по клавишам у
нижнего среза экрана, набирая какую-то комбинацию значков. Чуть слышное
гудение возникло и смолкло. Плавные движения пальцев старика становились
все более резкими, задвигались скачками, и вдруг он с силой ткнул крайнюю,
на отшибе, рубиновую клавишу и мгновенно выпрямился.
- Шесть! - сказал. - Пять!.. - Он шагнул к Кругу. До Круга было четыре
шага. - Четыре! Три! Два!
Старик встал в Круг, поднял руки, как и все предшествовавшие циллоны,
застыл неподвижно.
И в этот миг, соответствовавший нулю отсчета, дрогнув и потускнев,
словно мираж растаяли стены огромного здания, исчез купол, открыв бездонную
синеву неба. На гигантской зеркально гладкой базальтовой плите остались
лишь две разобщенных толпы людей: коленопреклоненная и стоящая. Было тихо,
и воздух, словно после грозы пахнущий озоном, был чуть влажен, и так легко
дышалось.
На какое-то время все вокруг замерло, оцепенело, умолкло. Потом,
словно очнувшись, катринарии отвели ладони от глаз и поднялись на ноги. Вот
они уже смотрят друг на друга, две эти толпы: одна - с привычной
доброжелательностью, другая - с несмелой приветливостью. Потом толпа
катринариев качнулась, сломалась, и люди пошли навстречу новым землянам,
протянув руки. И женщины шли впереди.
- ИВЛИ-И-И... - запели женщины. - МАНТИЛЛА ПРОМИЛЛ...
Подо мной скрипнул стул.
- Листиков слушает! - опять кричал в трубку участковый. - Слушает,
говорю! Фуфу,-дул он в трубку и тряс ее.-Тьфу! Ты у меня доиграешься,
архаровец! - пригрозил он кому-то. Звякнул рычаг.
А кого ж ты, Листиков, слушал? Меня или того, в трубке? Эх,
лейтенант... Для кого ж я уродовался, кому все это транслировал, кому? Эх,
Листиков...