"Джудит Тарр. Жребий принцессы" - читать интересную книгу автора

моего колдовства. Да, твое собственное лицо могло бы стать ловушкой.
- А куда, по-твоему, ты меня затащил? Я уже давно мог быть на свободе.
Я мог бы доказать мое происхождение и с достойным эскортом прибыть к
отцу.
- Тебя взяли бы в заложники и разлучили со мной, не оставив ни
малейшей надежды на побег.
- На что же можно надеяться сейчас?
- Есть на что.
Прежде чем Хирел успел возразить, Сареван отошел от него, устремив
глаза в темноту. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Внезапно он
бросился к чему-то, лежащему на полу.
Глаза Хирела наконец привыкли к полумраку, и он разглядел, перед чем
упал на колени Сареван. Какие-то спутанные лохмотья. Сплетение...
Пряди черных с проседью волос. Одеяние, которое, согласно закону, в
Асаниане носили жрецы, было разодрано в клочья на груди, на которой
полагалось быть символу бога. Узник надел что-то темное и непонятное, едва
заметно поблескивающее.
Хирел почувствовал, как болезненная судорога свела его желудок. Это
была вовсе не одежда, а плоть, ободранная до костей. А лицо... лицо...
Когда-то это существо было женщиной. Она все еще могла разговаривать с
ужасающей для этого разрушенного тела отчетливостью. Голос был молодым
и чистым, несмотря на седые волосы.
- Авар'карин? - Она перешла на асанианский язык. - Брат. Брат мой и
господин Авар'карин. Я вижу тебя во мраке. Как ярко ты сияешь!
Сареван погладил ее прекрасные волосы. Лицо его было ужасающе
спокойным.
- Тише, - прошептал он. - Молчи.
Жрица пошевелилась и прикоснулась к его руке, хотя это причиняло ей
нестерпимую боль. Его пальцы сомкнулись на ее ладони осторожно и
невероятно нежно, потому что ее рука представляла собой лишь омытые
кровью изувеченные кости.
- Мой господин, - воскликнула она внезапно, - тебе не следует здесь
находиться! В этом краю тебя ждет смерть.
- А тебя здесь ожидало еще более страшное.
Голос его был таким же спокойным, как и лицо.
- Я - никто. Моя боль принадлежит богу, и она уже почти достигла
своего предела. Но ты - Эндрос и Варьян, и ты совершил безумный
поступок, перейдя границы твоего отца.
- Сам бог вел меня. Он привел меня к тебе. Отдай мне свою боль, сестра.
Поделись со мной своим страданием, чтобы я мог исцелить тебя.
- Нет. Нет, ты не должен.
- Я должен.
Она вцепилась в него, хотя и задыхалась от боли, хотя и корчилось ее
истерзанное тело.
- Нет! О нет! Именно поэтому они и оставили меня в живых. Они
оставили мне губы и язык. Они знали... они хотели...
Лицо Саревана было уверенным, замкнутым, непоколебимым. Он положил
руки на эту голову, представлявшую собой ужасное противоречие между
красотой и разрушением. Воздух наполнился пением. Хирел задрожал. Он
почти видел. Почти слышал. Почти знал. Сила, похожая на ветер и огонь,