"Джудит Тарр. Жребий принцессы" - читать интересную книгу автора

Но Хирел и не требовал этого. <Ужасно испорченный>, сказал о нем
Сареван. Эти слова мучили его, как старая рана. Они были даже хуже, чем
болячки, которые быстро и хорошо заживали, оставляя после себя шрамы, на
которые Хирел не обращал внимания. <Ужасно испорченный>. Его братья
часто повторяли то же самое. Но тогда это его так не обижало, может быть,
потому, что он понимал: зависть измучила и иссушила их сердца, а жажда
измены убивала их.
Что же касается Саревана, то он произнес эти слова лишь однажды, но
этого оказалось достаточно. Хирел должен был показать себя. И он сделал
это. Он шел без жалоб и протестов, хотя солнце нещадно палило, а струи
дождя заливали его незащищенную голову. Когда было нужно, он
карабкался; он почти перестал спотыкаться и мало-помалу становился
закаленнее. С наступлением ночи он валился на землю и тут же засыпал.
Это своего рода лекарство помогало ему забыться. Но в его снах вновь и
вновь появлялись цирюльники, и ножи, и смех его братьев. Иногда Хирел
просыпался, дрожа всем телом, с мокрым от слез лицом, и с трудом подавлял
крик ярости, боли и тоски по дому.
Они медленно продвигались все дальше и дальше на запад. При'най,
лежавший на их пути, они обогнули с севера, потратив слишком много
времени на то, чтобы добраться до границ Керувариона. Суровый край:
холмы, скалы и лишенные растительности каменистые предгорья. Людей
почти не было, а те немногие и подозрительные, кто встретился на их пути,
оказались охотниками и пастухами. Ожерелье Саревана служило здесь
паролем, да еще сияние, исходившее от него по его воле. Этот человек был
способен очаровать даже камень.
Он изо всех сил старался очаровать и Хирела: рассказывал по пути разные
истории, пел или просто говорил, легко и свободно, не обращая внимания на
ответное молчание, или односложные ответы, или откровенное нежелание
общаться. Его голос, звучавший в такт их шагам, был как ветер, как дождь,
как ясное небо - спокойный, убаюкивающий и даже приносящий утешение.
А потом Сареван замолкал, и это тоже действовало успокаивающе. Одним
словом, он оказался спутником, который не требовал слишком много.
- Твои волосы отрастают, - сказал он однажды, и это были его первые
слова за все долгое утро.
Хирел уже потерял счет дням, но ему показалось, что ландшафт стал менее
суровым и воздух значительно потеплел. Сареван снял все, кроме обуви,
оружейного пояса и заплечного мешка. Хирел сорвал с головы шапку,
расстегнул плащ и почувствовал, как ветер слегка ерошит его волосы.
Коснувшись рукой головы, он обнаружил, что ее покрывает шапка густых
кудрей.
При виде его удивления Сареван рассмеялся.
- Ты знаешь, что немного загорел? Сними хотя бы плащ, пусть Аварьян
окрасит все твое тело.
Он мог так говорить, этот великолепный нагой зверь, кожа которого не
обгорала, не шелушилась и не чернела, как у раба на поле. Между тем солнце
припекало, Хирел был весь в поту, а представление о скромности у Саревана
не превосходило понятия о чести. Сердце Хирела гулко билось в груди, когда
он расстегнул последнюю пуговицу, сбросил на землю плащ и рубашку и
наконец вздохнул свободно. А затем в порыве отчаянного безрассудства
стащил с себя и штаны.