"Александр Тарнорудер. Vertigo" - читать интересную книгу автора

потери крови пульс и слабое пожатие пальцев, неотличимое от предсмертной
судороги.

Дану пришлось заново учиться радоваться, потому что все последующие дни
его окружала сплошная радость: радость, что победили малой кровью, выиграли
со счетом три-один; радость, что сорвали коварные планы захватить в плен,
чтобы потом долго и мучительно торговаться со всем миром; радость, что есть
такие герои, способные положить троих врагов; радость товарищей, радость
командиров, радость корреспондентов и комментаторов, радость всех жителей от
мала до велика; радость на улицах, радость по радио, телевидению и в
газетах. А Данила видел все это время только одно - любимое лицо в траурной
рамке, да неясную тень на дороге, и хотел он только одного - вернуть свою
Розку, и мучительная мысль до сих пор не давала ему покоя: не потеряй она
столько крови, пока они лежали за камнями...

- К тебе у меня претензий нет. К тем двоим - есть, а к тебе - нет.
Понял? Так что постарайся поскорее забыть. Живи, радуйся и девушку себе
найди - не женись на мертвой, с ума сойдешь, - комполка никак не мог
примириться с тем, что теряет одного из лучших бойцов.

Не подошла Дану роль национального героя. Несмотря на все старания
комполка, он ушел из армии по комиссии, приписавшей ему кучу разных
синдромов; несмотря на увещевания двух поколений геологов, забросил камни и
Сирийско-Африканский разлом; подался в медицинский, чтобы в себе разобраться
и что-то себе доказать. Потом мотался по всему свету с разными экспедициями
и врачебными миссиями, неизменно возвращаясь в Израиль на годовщину смерти
Розки. Совсем было прибился к австралийцам, да разбежались они. Все равно, в
его жизни оставила след только одна женщина - погибшая на его глазах ниндзя
Розка-Веред, принявшая на себя, так иногда казалось, все предназначенные ему
пули.

Под утро от ночной волшебной картины не осталось и следа. На перевал
наползло промозглое серое облако, да там и уселось. Видимости никакой. Дан
должен был двигаться почти строго на север, оставляя слева довольно крутой
склон. После подъема метров на триста следовало повернуть на северо-восток,
дойти до последнего взлета на плато, а там уже ориентироваться по
обстановке. Насколько он увидел с самолета, станцию поставили под восточным
склоном горы Черчилля, закрывавшей ее от сильных западных ветров. Почти у
цели на высоте четыре-двести Дан выбрался, наконец, из облака и увидел перед
собой узкий акулий плавник горы Черчилля, весьма крутой с восточной стороны.
"Хорошо, что не надо карабкаться наверх, а то пришлось бы обходить ее с
запада" подумал Дан. Впрочем, ему предстоял еще километр по плато до
станции.

Потеплело, снег размяк, стал вязким, облако внизу куда-то испарилось.
Дан порадовался своему решению ночевать на перевале. Настроение поднялось, и
от вечерней меланхолии не осталось и следа.

Даже вблизи утепленные полиуретаном треугольные панели "метеостанции",
напоминавшей большой вигвам или иглу, практически сливались со снегом. Дану