"Александр Тарнорудер. Портрет жены художника" - читать интересную книгу автора

палатки, у меня тоже неплохой доход. Не считая, конечно, субботы. Мне
нравится высматривать и покупать за гроши всякие безделушки, привлекшие мое
внимание: картинки и старые фотографии; тарелочки, вазочки и шкатулки;
статуэтки и подсвечники, маленькие столики, да и любую ерунду, за которую,
непонятно почему, цепляется глаз. По большей части эти предметы находятся в
неважном состоянии и требуют небольшой починки, очистки и покраски в
мастерской, или более серьезной реставрации. Подновленную вещь я помещаю в
галерее, ставлю просто так, не указывая никакой цены, как бы "не на
продажу". Есть определенная категория людей, на которых это самое "не на
продажу" действует, как красное на быка. Вынь им да и положь такую вещицу,
чем я, грешный, вовсю пользуюсь. А цену назначать - требуется особое
искусство, потому как дело это весьма деликатное, и цена должна покупателю
подходить. С одной стороны, он должен почувствовать, что означенный предмет
мне дорог, и расставаться с ним я желания не выражаю, а с другой, что тварь
я продажная - галерейщик, картинопрода вец, торговец, одним словом, и
предложи он мне цену чуток повыше, не выдержу я искуса золотым тельцом.
На том и ловим, тем и живем... "Чуток повыше" может оказаться на самом
деле и в десять раз повыше, и в двадцать, а то и в сто. Но я могу отдать
вещь совсем за бесценок, безо всякой прибыли, а то и подарить запавшему на
нее клиенту.
- От чего это зависит? - спросите вы.
- Да не знаю, - отвечу я, - просто какое-то особенное чувство,
необъяснимое с точки зрения коммерции. Личная симпатия или антипатия.
Но пришло время закончить предисловия и начать, собственно, рассказ.
В очередную пятницу, когда я совершал свой неизменный поход по блошке,
мой глаз остановился на синем колченогом подрамнике, возле которого топтался
какой-то странный тип. Стараясь не привлекать внимания, я пару раз прошел
мимо, чтобы приглядеться. Подрамник был сделан из деревянных реек,
покрашенных масляной краской. Краска шелушилась, оголяя темное с черными
точками грибка дерево. Видимо, подрамник долго хранился где-то в совершенно
неподобающих условиях, потому что рейки искривились под действием
губительной для дерева температуры и влажности. Но именно кривизна и
кособокость давали тот замечательный эффект "старой вещи", особенно ценимой
знатоками. На нем была установлена деревянная рама с натянутой на нее
тряпкой грязно-желтого цвета.
- Можно взглянуть? - спросил я парня с бесцветными глазами.
- Пожалуйста, - он несколько раз дернул плечами в разные стороны, как
будто кто-то тянул его за веревочки.
Я провел ногтем по облупившейся краске. Она была очень сухая и слезала
мелкими чешуйками. Под ней скрывалось твердое, не поддающееся ногтю, красное
дерево. Мое сердце екнуло и пропустило один удар. Я не мог бы с точностью
определить год рождения этой вещицы, но готов был побиться об заклад, что ей
не меньше полутора сотен лет.
- Жаль, вся краска облезла... - начал я с маневра, довольно неуклюжего
по меркам виртуозов торговли антиквариатом.
- Да я недорого отдам, - продолжал дергаться парень.
- Сколько это, недорого? - осторожно спросил я.
- Десять тыщ!! - неожиданно громко выкрикнул парень.
В певый момент я оторопел, но через секунду понял, что имею дело с
душевнобольным.