"Александр Тарнорудер. Портрет жены художника" - читать интересную книгу автора

Александр Тарнорудер

Портрет жены художника

Если вам вздумается поинтересоваться, с какой стати я называю себя
художником, то я отвечу: а как же мне еще называться? Ведь меня семь раз
выгоняли из разных студий, в которых якобы учат рисованию. Проблема была в
том, что я никак не хотел делать то, что заставлял всех нас делать
преподаватель, а упорно изображал что-нибудь свое. И всегда рано или поздно
(но чаще все-таки рано) меня со скандалом изгоняли. В восьмую я уже сам не
пошел. Жалею ли я, подбираясь к шестому десятку, что не получил формального
образования? Честно отвечу - не знаю, потому что так много вышло из этих
студий бездарей, тиражирующих самый отборный китч, что мне не хочется, чтобы
меня причисляли к такой компании.
Вообще-то, я галерейщик - продаю картины, изредка свои, а по большей
части - чужие. Громких и раскрученных имен у меня нет (не по зубам они мне),
но дела идут, удается заработать на жизнь даже таким ненадежным способом,
как продажа картин. Я не беру все подряд, я вешаю у себя только то, что мне
нравится, что задевает во мне какую-то струну. Мне совсем не важно, есть ли
у художника имя - все знают, что моя дверь открыта для всех. Но я не чураюсь
и более прозаического заработка, у меня есть небольшая рамочная мастерская,
которая тоже приносит небольшой доход. В витрине я установил пару плазменных
панелей: на одной постоянно меняются работы известных мастеров, которые я
тут же могу по заказу напечатать на бумаге или на холсте; на другой
фотографии - частью из Интернета, частью авторские, которые мне понравились
своей оригинальностью. Главный секрет тут не жадничать, а честно заплатить
автору причитающуюся ему долю, чтобы у него появилось желание прислать свои
лучшие работы.
И еще я никогда не гоняю уличных художников, которые иногда
располагаются перед галереей, прошу их только не загораживать мою витрину. Я
угощаю их чаем или кофе, а в жаркую погоду они всегда могут воспользоваться
минибаром с холодной водой. Изредка, под настроение, я пью с ними дешевую
водку и слушаю их бесконечные исповеди и рассказы о нелегкой судьбе. Они
могут переждать у меня жару или непогоду, или оставить на короткое время
свое нехитрое имущество, но единственное правило я соблюдаю неуклонно -
никто не остается ночевать в галерее, какие бы диковинные причины не
назывались, и какие бы отчаянные просьбы не звучали. К художникам
прибиваются уличные музыканты или актеры пантомимы, как это принято в любом
приличном европейском городе. Окрестные жители жалуются на шум, и даже
бывает, что вызывают полицию, но полицейским не хочется заниматься столь
пустяковыми делами, и они заходят ко мне в галерею, чтобы проверить жалобу.
Претензий у меня к этой беспокойной публике никогда не бывает, что с
облегчением заносится в протокол. Дело закрывается "за отсутствием
общественного интереса", а сами полицейские под звуки аккордеона, флейты или
скрипки с удовольствием пьют крепкий черный кофе, сидя на раскладных
стульчиках и позируя "нарушителям общественного порядка".
Есть у меня еще одно давнее пристрастие, можно сказать, хобби: блошиный
рынок. Мне доставляет такое удовольствие расхаживать вдоль рядов,
разглядывая всякий хлам, что я с трудом заставляю себя вернуться на рабочее
место - ведь в пятницу, когда блошка раскидывает свои прилавки, тенты и