"Е.В.Тарле. Северная война и шведское нашествие на Россию" - читать интересную книгу автора

сих пор не выяснено в точности, пущенной ли неприятелем или изменником,
когда исключительно для лихости и молодечества, чтобы удивить и ужаснуть
провожатых, высунулся из-за бруствера.
Эти выходки особенно запомнились только потому, что они навсегда
остались связанными - первая с Полтавским сражением, вторая со смертью
Карла, но ведь подобные, бесполезные и крайне рискованные поступки
оказывались обыденным, бытовым явлением в королевском времяпрепровождении
при бесконечных походах. Так было, когда в начале сентября 1707 г., проезжая
близ Дрездена, он ни с того ни с сего поскакал галопом прочь от своей армии
и в сопровождении пяти человек (которых тоже не предупредил о своем нелепом
намерении) примчался под вечер к королю, точнее курфюрсту саксонскому
Августу, которого только что перед этим заставил отказаться от польской
короны, и заявил изумленному Августу с улыбкой, что приехал с ним проститься
("к врагу на ужин прискакать" - говорит об этом Пушкин). Его только потому
не взяли в плен, что Август и его министр Флемминг слишком уж остолбенели и
не поверили глазам своим, а когда очнулись - Карл уже умчался. Так было и в
1713 г. в Вендорах, когда он затеял в своем доме, где жил, получив после
Полтавы приют от турок, отвратительную в моральном отношении, вооруженную
борьбу против своих гостеприимных хозяев, и турки, которых было несколько
тысяч человек, взяли его "в плен" с его пятьюдесятью товарищами. И Карл еще
потом осмеливался хвастать, что самолично убил несколько турок!
Так он поступал всегда, и, ведя свои войны, после первых больших
успехов окончательно уверовал в то, что он должен полагаться только на
самого себя и чем непонятнее и удивительнее для окружающих его
сумасбродства, тем они гениальнее.
Все эти свойства характера короля должны были в конце концов неминуемо
отразиться губительным образом на его военных предприятиях, несмотря на
единодушно признававшиеся и его современниками и позднейшими военными
историками большие дарования, которыми обладал Карл, и несмотря на
непоколебимую личную храбрость, стойкость и неукротимую энергию. Ни своей,
ни особенно чужой жизни он не щадил никогда. Вообще, к слову будь сказано,
хотя современникам казалось, что какой-либо для тех времен из ряда вон
выходящей жестокости Карл не обнаруживал, но он и ни в малейшей степени в
этом отношении не уступал самым жестоким людям того века. Заполучив,
например, в свои руки своего врага Паткуля, Карл лично распорядился предать
его мучительнейшей казни, очень продолжительному колесованию, а когда узнал,
что офицер, начальствовавший при экзекуции, приказал палачу рубить голову
чуть-чуть раньше, чем было еще возможно, то разгневался на офицера и подверг
его взысканию.
Свойства ума и характера Карла XII, так вредившие ему как полководцу,
наиболее губительным образом сказывались, конечно, на его дипломатической
деятельности. Если эти недостатки довольно долгое время в области военных
действий как бы нейтрализовались и обезвреживались наличием военных
способностей, присущих Карлу, то в области дипломатической деятельности
король обнаруживал с начала до конца, и в блестящую пору своих успехов и в
годы бедствий, плачевную беспомощность и полную бездарность. Конечно,
незачем снова в снова твердить, что не эти свойства ума и характера
обусловили полное крушение Карла в Северной войне вообще и в его
уничтожающем поражении, в частности в завоевательном походе на Москву,
предпринятом в 1708-1709 гг. Карла отличала вера в то, что незачем долго и