"Е.В.Тарле. Северная война и шведское нашествие на Россию" - читать интересную книгу автора

которые были истыми "каролинцами". За благочестие, непреклонность и
"духовное родство с Карлом XII" их восхваляли и в шведской и в немецкой
церквах.[17] Образчики этой "непреклонности" читатель увидит в дальнейшем
изложении.
При Карле XI и при Карле XII протестантские богословы и университетские
"философы" Швеции обосновывали неограниченность королевской власти и ее
"божественное" происхождение в таких не знающих удержу раболепных
выражениях, какие редко где в Европе встречались. Шведское лютеранство в
этом смысле оставило далеко за собой Боссюэта и других католических
"святителей" времен Людовика XIV.[18] Любопытно, что оппозиция в лютеранском
духовенстве Швеции против церковных "каролинцев", прислужников королевского
самодержавия, стала сколько-нибудь заметной уже после Полтавы, хотя
политические государственно-правовые основы неограниченной монархии только
после смерти Карла XII получили сокрушивший их удар.
Фигура Карла ХII с давних пор приковывала к себе внимание историков,
публицистов и философов-просветителей вроде Вольтера, пытавшихся дать
разгадку психологии этого человека, сыгравшего такую роль в истории своей
родины.
Он был очень молчалив и не делился почти никогда своими мыслями и
планами даже с теми, кому очень доверял, судя по той роли, которую они в его
царствование играли. Ни Реншильд, ни Левенгаупт, ни граф Пипер, ни
Гилленкрок, ни даже льстецы и фавориты вроде Акселя Спарре не могли
похвалиться, что король совещается с ними не только по существу основных
своих политических планов, но даже относительно непосредственных
стратегических задач, решение которых он поручал им нередко в последнюю
минуту. Его штаб к этому настолько привык, что подобное поведение короля
перестало уже в конце концов удивлять генералов. Каково объяснение этой
замкнутости? Известно было, как опасался король болтливости своих и
шпионства чужих. Знали также о невероятной гордости и самоуверенности Карла,
о его твердой вере в свой гений и в свое счастье и догадывались, что он не
желал советов и не нуждался в них, во всяком случае ему казалось, будто он в
них не нуждается. Но было и еще одно обстоятельство, которое тоже могло
иметь в данном случае значение. В Карле XII всегда сидел отважный азартный
игрок, в нем, законном монархе, наследнике прочно занимавшей шведский
престол династии, жила душа искателя приключений, авантюриста широчайшего
масштаба, его славолюбие было особого характера: хотя ему очень приятно было
бы приращение своих территориальных владений, но еще более льстило ему,
когда его свита и армия восхищались самыми отчаянными его поступками,
абсолютно ненужными, не имевшими и тени смысла выходками, когда он ставил на
карту свою жизнь, свою свободу, все достигнутые успехи, все будущие надежды.
И зная, что ни Реншильд, ни Левенгаупт, ни Нильс Стромберг, ни Стенбок,
ни вообще какой бы то ни было из его самых верных, самых исполнительных,
самых одаренных генералов и советников ни за что не одобрит его диких,
фантазерских внезапных выходок, он и старался поставить их всех перед
совершившимся фактом. Будто исключением была его нелепая, один на один
ночная перестрелка с казаками 16 июня 1709 г., стоившая ему серьезной раны и
уложившая его в носилки за 11 дней перед Полтавой! Будто исключением была
его тоже ночная и тоже совершенно бессмысленная поездка с тремя провожатыми
1 декабря 1718 г., чтобы посмотреть, достаточно ли глубока траншея под
норвежской крепостью Фредериксхаль? Он был убит наповал шальной пулей, и до