"Андрей Тарковский. Запечатленное время" - читать интересную книгу автора

одно и то же в этих двух сферах.
Понимание в научном смысле - согласие на ментальном, логическом уровне,
интеллектуальный акт сродни процессу доказательства теоремы. Понимание
художественного образа - понятие прекрасного в эстетическом смысле на
чувственном, а иногда и сверхчувственном уровне.
Интуиция ученого, даже если она сродни озарению, вдохновению, всегда
иносказательное обозначение логического пути. В том смысле, что логические
варианты на основании имеющейся информации не просчитываются от начала до
конца, а подразумеваются, имеются в памяти, не учитываются как пройденный
этап. То есть обозначают скачок в логическом рассуждении на основании знания
законов в той или иной области научного знания.
И как бы ни казалось, что научное открытие сделано по вдохновению,
вдохновение ученого ничего общего не имеет с вдохновением поэта. Ибо
эмпирическим процессом познания при помощи интеллекта не может быть
объяснено рождение художественного образа - единого, неделимого, созданного
и существующего на ином, не ментальном уровне. Просто следует договориться о
терминах.
Таким образом, интуиция в науке в момент озарения подменяет логику.
Интуиция же в искусстве, так же как и в религии, равнозначна
убежденности, вере. Это состояние души, а не способ мышления. Наука
эмпирична, а образным мышлением движет энергия откровения. Это какие-то
внезапные озарения - точно пелена спадает с глаз! Но не по отношению к
частностям, а к общему и бесконечному, к тому, что в сознании не
укладывается.
Искусство не мыслит логически, не формулирует логику поведения, но
выражает некоторый собственный постулат веры. И поэтому художественный образ
возможно принимать только на веру. Если в науке свою истину и свою правоту
возможно обосновать и логически доказать оппонентам, то в искусстве никого
невозможно убедить в своей правоте, если созданные образы оставили
воспринимающего их равнодушным, не покорили открывшейся правдой о мире и о
человеке, если зрителю было попросту скучно, наконец, наедине с искусством.
Если мы возьмем в качестве примера творчество Льва Толстого, те его
произведения, где он особенно настаивал на схематически точном выражении
идеи, морального пафоса своих произведений, - то всякий раз мы сможем
наблюдать, как художественный образ, им же создаваемый, как бы раздвигая
внеположенные ему автором собственные идеологические границы, не вмещается в
них, спорит, а иногда даже в поэтическом смысле входит в противоречие с
собственной системой логических построений. И шедевр продолжает жить по
своим собственным законам - и производит на нас огромное эстетическое и
эмоциональное впечатление даже тогда, когда мы не согласны с основной
концепцией автора, положенной в его основу. Очень часто случается, что
великое произведение рождается в процессе преодоления художником своих
слабых мест. Преодоления не в смысле разрушения, а существования вопреки.
Художник открывает нам мир, заставляя нас либо поверить в него, либо
его отвергнуть как нечто для себя ненужное и неубедительное. Создавая
художественный образ, он всегда преодолевает собственную мысль, которая
оказывается ничтожной перед тем чувственно воспринимаемым образом мира,
который является ему как откровение. Ибо мысль коротка, а образ абсолютен.
Поэтому можно говорить о родстве впечатления, которое получает духовно
подготовленный человек от произведения искусства, с чисто религиозным