"Арон Тамаши. Грозовая ночь" - читать интересную книгу автора

ложкой помешивает суп, так что мясо то и дело выглядывает из него, словно
посылая голодным блестки-поцелуи.
- Ох, духовито! - молитвенно слетает с губ Бенке.
Он осматривается.
Дымок от очага, как и положено, вьется кверху, жара лениво плывет,
прогуливается по комнате, и аромат зайчатины, словно вожак всех запахов,
безраздельно властвует в томительном зное.
- Давай обедать, Аннушка! - говорит Бенке.
Жена садится на просторной, застеленной бледно-желтым домотканым
покрывалом кровати. Видно, даже это движение ей в тягость, но, собрав все
свои силенки, она подымается на ноги. Однако не успевает сделать и шагу, как
спазм пронизывает ее тело, точно молнией. Сразу скрючившись, она бережно,
осторожно опускается на кровать.
- Вы ешьте! - только и может она выговорить.
Бенке укрывает жену, потом проводит рукой по ее лбу, по щеке, словно
чует: она и есть творение божие. Он бурчит что-то ласковое, но, хотя сердце,
бьющееся горячей готовностью услужить жене, смягчает голос, все же ласковые
слова получаются у него тяжелые, словно глыбины. Впрочем, выказать ласку
очень помогает ему Чутак, который тоже стоит рядом и нежно повизгивает.
- Ешьте, - повторяет Аннушка.
- Может, принести тебе хоть тарелочку? - спрашивает Бенке.
Аннушка делает нетерпеливое движение рукой - не надо, мол. И тут же
начинает помахивать перед собой зеленой веточкой, словно даже запах мяса
хочет прогнать от себя. Да, именно этого она и хочет, ей куда приятнее
аромат цветущей ветки, который она вдыхает глубоко-глубоко.
Что ж, такова жизнь.
Бенке выносит стол во двор, ставит на него все, что, по его мнению,
может пригодиться к обеду, потом снимает котелок с огня и принимается за
еду. Чутак садится на землю у его ног и ждет, томясь и изнывая. Бенке
зачерпывает раз, другой - это еще только проба; теперь полагается угостить и
собачку, чтобы все было по совести. А по совести, оно и правда, Чутаку
следует если уж и не самый первый кусок получить, то хоть есть как равному -
ведь это он поймал вчера зайчонка, кому же сейчас и лакомиться, как не ему.
Заяц, бедняга, был плохонький, одна кожа да кости, как по весне и всякое
зверье, промышляющее на воле. Но и за такого тощего благодарить нужно
Чутака. Бенке не колеблясь бросает собаке заячью ножку.
Оба с увлечением отдаются пиршеству, принесенному охотничьей удачей
Чутака. Бенке усердно обсасывает кости, то и дело обмакивая в соус хлеб. А
для Чутака, окруженного уже целой грудой костей, и вовсе праздник.
Словом, оба трудятся на славу.
Солнце между тем поворачивает на вечер, тучи сгущаются, темнеют и еще
быстрее бегут по небу. Вихрь, зародившийся в вышине, спускается к земле пока
лишь слабым ветерком. Но трава уже кланяется ему, хоть и против воли, в
воздух взлетают оброненные цыплячьи перышки, и все громче хлопает
развешанное на веревке белье.
И зловеще нагнетается тишина.
- Бенке! - доносится вдруг из дома.
Голос у Аннушки не тихий и не кроткий, как раньше, - в нем слышится
какая-то сила. Быть может, сила эта от боли и страха. Бенке тотчас
вскакивает, торопливо подходит, спрашивает, что с ней.