"Татьяна Талова. Кузнеца дочь " - читать интересную книгу автора

Совсем не так прозвучало грозное боевое имя, ну да Голубе уже все равно
стало. Бьерн опустился на колени и осмотрел ее плечо.
- Это совсем малая рана, хевдинг прав, - сказал он. - Я перевяжу, и
совсем не будет больно.
Голуба промолчала. И в ту ночь она заснула, закутавшись в плащ, впервые
заснула на палубе корабля - и верите ли, нет, но плакать ей не хотелось...
Слезы появились, когда драккар вышел в море. Вот тогда-то запоздало
разревелась Голуба, не стыдясь ни капельки. Сидела у мачты, привязанная за
руку, и роняла горькие слезы. Вместо плача вырывался какой-то тихий вой,
словно бы плакал не человек, а израненное бедное животное...
- Ты не боишься, Бельверк-хевдинг, - спросил тогда Хальвдан у своего
вождя, - что она использует свой нож снова - чтоб зарезать себя, как в
первый вечер?
Бельверк подумал и ответил:
- Я вернул ей то, что ей принадлежало. Когда у человека есть
возможность убить себя в любой миг, он сотню раз подумает, прежде чем это
сделать. Было бы хуже, Хальвдан, если бы я сковал ее и не давал даже
шевельнуться... Пожалуй, я отвяжу ее даже.
Старый кормщик улыбнулся. Бывает так, что Асы даруют человеку могучее
тело, но в голову вкладывают слишком мало мозгов. Было приятно знать, что
твой хевдинг не таков.
Тут как раз подскочил к Голубе Бьерн - теперь всякий раз, как сменял
его на весле молодой Хегни, он не ложился на палубу отдыхать по примеру
других воинов, а шел к Голубе - крепко засело указание хевдинга. К тому же
виноватым себя чувствовал Бьерн. И оттого пытался утешить пленницу. Он
рассказывал ей про великих Асов, про одноглазого Одина - Всеотца, про Локи
Злокозненного, про прекрасную Фрейю... А вот сейчас пришла Бьерну мысль, как
отвлечь девушку от душевной боли. Он сел рядом и решительно сказал, что
станет учить ее языку, чтоб она понимала, что говорят вокруг нее люди, чтоб
могла услышать от Бьерна и про поход Тора в Страну Великанов, и про смерть
Бальдра, и про то, как Один унес мед поэзии, и чтоб смогла рассказать другим
о своих Богах и своих обычаях - сам-то Рагнарссон уже послушал и про
Сварога, мир сковавшего, и про грозного Перуна - покровителя воинов, и про
Семаргла - огненного пса с соколиными крыльями...
Так вот и уносил страшный корабль с полосатым парусом, уносил Голубу
далеко-далеко.
Голуба засмотрелась сначала на жуткую голову дракона, искусно
вырезанную из дерева - оскалилась та на штевне, едва только скрылись из виду
берега.
- О чем думаешь, Мейтисслейви? - спросил тогда Бьерн, меняя повязку на
плече пленницы.
- Я думаю, как красиво смотрелся бы такой драконий узор на кинжале, -
неожиданно для себя призналась Голуба.
- Тогда лучше на мече, - сказал Бьерн и улыбнулся: - Враги и злые духи
будут бежать от одного лишь его вида...
В тот день Бельверк-хевдинг развязал узлы на веревке, держащей ее руку.
Она могла бы сделать это сама, сразу же как получила свой нож, но и как
хевдинг не была обделена умом - тогда Медведь отобрал бы и княжий подарок, и
привязал бы за обе руки, и не отпустил бы до самого Нордрихема7. Так-то вот.
А Нордрихейм - так звался городок Гудмунда Гаутрекссона. Его викинги,