"Э.Тайрд-Боффин. Преподаватель симметрии (в вольном переводе А.Битова)" - читать интересную книгу автора

облегчение? опустошение? радость? разочарование? свободу?.. Свободу я
испытывал, вот что? Мы были окружены зеркалами, стократно повторенными друг
в друге. Уходили в бесконечность эти отражения отражений. И они смеялись,
отражения, потому что смеялись мы. Сначала рассмеялся я из-за этого слова
"свобода", а она, уж не знаю почему, так охотно мне ответила: может быть, ей
и было смешно. Я смеялся над собой, она надо мной, зеркала над нами. Ну, и
что ж, что в белом халате, а не в платье,- парикмахерская ведь! ну, и что
ж, что не магазин, а парикмахерская - парикмахерская тоже своего рода
магазин, ну, и что ж, что не витрина, а зеркало- отражаемся же1 Каждый из
этих доводов приводил меня к новому взрыву смеха: фотография совпадала, как
пародия. Но что пародировало что? "А это уже и не важно...- облегченно
подумал я.- Есть еще и третье подтверждение: она-третья". Магия цифры
"три" уже не требовала доказательств. Я рассмеялся в последний раз, и мне
показалось, что она мне отвечает смехом не просто веселым, а - счастливым.
Значит, это уже не я над собой, а она надо мной - МЫ смеялись! Вместе.
Нет, ее не звали Еленой. Это уже было бы слишком. Тогда бы уж ее звали
Калипсо. Позвольте, как же ее звали?.. Неужели не помню... Она отпросилась у
хозяйки, и мы поехали за город. Кажется, мы вообще не разговаривали - нам
было весело, как детям. Мы купались и бегали, голые, друг за другом, как в
Раю, как Адам и Ева. Вот! Кажется, Евой ее и звали. Точно. Может быть...
Ни с кем мне не бывало так легко. И не будет (это я теперь знаю). У нас
не было ни гроша. Мы без труда, однако, просуществовали: нас содержали ее
многочисленные поклонники. Нет, что вы! я не стал сутенером. Может, это было
и не совсем красиво, но, поверьте, совершенно чисто. В Италии в жаргоне есть
даже специальное слово для этого - сИпато '. Мы его-"крутили". Она
соглашалась на свидание, говорила, что хочет выпить и чертовски голодна;
поклонник раскатывался с полным автомобилем вин и закусок; она накрывала,
зажигала свечи - и тут объявлялся я; она чудовищно смущалась, отводила меня
в сторону и виновато шепталась со мной (поклонник не ведал, о чем); потом
отводила в сторонку поклонника и таинственно шепталась с ним (я знал о чем:
мальчишка, сосунок, страшный ревнивец - итальянская кровь... и самый
убедительный довод: обещал жениться, а поклонник - не обещал...). И мы
садились вместе ужинать. Никто не бывает так предупредителен, как следующий
мужчина к предыдущему, как обманывающий к обманываемому,- наблюдать это
бывало очень смешно. Я сначала дулся и супился, но недоигрывал: очень уж
есть хотелось. Вы бы только видели, как предупредительно бывал я обслужен -
лучшего официанта не сыскать, чем счастливый соперник! Еще и занимает
разговором, чтобы затушевать неловкость... Чем больше я молчу (а я - ем),
тем больше он говорит, косвенно пытаясь убедить меня в том, что я не
рогоносец. О, это милейший водевиль!.. До чего тщательный выбор слов -
прямо танец между ножами. Я наедался и начинал мрачнеть; поклонник находил
первый попавшийся повод, чтобы удалиться, как правило, не отведав
собственных приношений; мы бросались друг к другу в объятия. Должен сказать,
они были симпатичные люди, и я совершенно не ревновал ее к прошлому (смешно,
по той же логике, что и мои соперники...); кажется, и они отдавали нам
должное как паре. И только один нас разоблачил - так с ним мы стали даже
друзьями, настолько все понравились Друг другу. Толстый, лысый, живой, он
много пил и все время потел; странная у него была профессия -
конферансье... всегда в разъездах... он все время хвастался и совсем не
требовал, чтобы ему верили, хороший человек... только на одном настаивал,