"Евгений Сыч. Еще раз (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Он был самым талантливым! - не выдержала, вмешалась опять Марьюшка.
- Я не знаю, в чем он виноват и как несчастье случилось, но уверяю вас: он
был самым способным, и может быть, просто не дали таланту его расцвести,
задавили, подмяли. Если бы кто-нибудь заранее сказал, тогда, раньше, что
Мисюра - неудачник, не поверили бы, засмеяли.
- Не надо, Марья, - поморщился Леха, - все правильно: кпд моей жизни
не выше, чем у паровоза. А что было двадцать лет назад, давно забыть пора.
Вспять ведь не повернешь.
- А что, если б вам сейчас вернуться в то время, вы бы иначе жизнь
прожили? - заинтересовалась вдруг Ася Модестовна. - А вам, Марья
Дмитриевна, хотелось бы опять стать восемнадцатилетней?
- Нет, - содрогнулась от воспоминаний Марьюшка. - У меня все равно
ничего не получилось бы. Я жить не умею. Про меня все говорят: не умеет
жить. Вот ребеночка я бы родила...


VIII

- Удвояю, - орал худой, - удвояю!
- Че удвояешь-то? - спросили худого.
- А че попало, - ответил тот. - Че кому надо, то и двою. Не веришь?
Давай чего не жалко.
Дали. Удвоил. Не то что увеличилось, размер тот же, а второе такое
же, не отличишь, рядом стало. Удивились: ну-ка еще! - И еще - пожалуйста.
Теперь таких же четыре стало. Таких, как первое, хотя какое первое, какое
- четвертое, не понять, спутать можно. Но в общем: было одно, а стало
четыре.
- А теперь другое удвой, - сказали худому.
- Нет, - обнаглел худой, - это за плату.
- О чем речь! На вот заранее, удвой только!
Сидит худой и двоит. А толпа перед ним не то что двоится, умножается
в ученой прогрессии. Разве ж кто случай упустит? Много чего хорошо бы
иметь вдвое против прежнего. А вечером худой уперся:
- Все, - говорит, - хватит на сегодня.
И как ни уговаривали, что ни сулили - ни в какую. Взял номер в
гостинице, взял ужин, бутылочку одну маленькую, сувенирную. Больше ему-то
и незачем. Дальше он сам распорядиться сумеет. Закрылся и заснул, видать.
И никто не успел спросить: если годы удвоить, старше летами станешь
или моложе?
А утром худого уже никто не видел, хоть и ждала его очередь на
площади до рассвета.
Единственное настоящее время суток - рассвет. Впрочем, об этом уже
говорилось.
Мисюра очнулся на диване, старом, якобы кожаном, застеленном чистым
бельем. Он был раздет. Одежды не было. Вместо нее лежал в кресле серый
пижамный комплект - куртка и штаны на резинке. И тапочки больничные стояли
рядом с диваном.
Леонид Григорьевич приподнялся, чувствуя себя значительно лучше, чем
привык в последнее время, и стал оглядываться, попутно пытаясь понять, где
он, и вспомнить, как попал сюда. В голове был сумбур, но птица не билась,