"Евгений Сыч. Еще раз (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

раздражал ее Леха, и ничего с собой не могла она поделать. Видела: жалкий,
раздавленный. И ничуть не изменившийся. Как будто годы не прошли. Все -
как тогда, только на новом витке. Ищет себе оправдания, копается в прошлом
самовлюбленно. Нашел кому мозги пудрить, идиот! Раньше не разглядела -
понятно, опыта не было. Зато теперь опыта - хоть большой ложкой ешь.
- Ты поезжай сегодня в гостиницу, Леха, - прервала она Мисюру. - Я
устала. Доедешь сам? Или проводить?
Мисюра замолчал.
Потом послушно оделся и вышел.
И - почти сразу - зазвенел дверной звонок, ввинчивая шурупчиком свой
звон в Марьин висок. Поняла: нет, не смогла отстраниться, - еще до того
как открыла на звонок и увидела, что Леху привели, точнее, принесли
обратно соседи-актеры Театра юного зрителя, возвращавшиеся с вечернего
спектакля. Он упал на лестнице лицом вниз, не удержавшись за перила. Марья
охнула: все лицо было в крови, стесал о ступеньки.
Дальше началась суета. Марьюшка побежала к телефону-автомату вызывать
"скорую", потом - к Лехе, прикладывать марлю к тяжелому его лицу, потом
опять вниз по лестнице: встречать врачей. Но "скорой" все не было и не
было, как назло, и, совсем издергавшись, Марья поймала наконец такси.
Повезла, почти недвижимого, не в больницу, почему-то - сама не знала
почему - в клуб, к Асе Модестовне. Каникулы должны были кончиться только
через четыре дня, но Марьюшка понадеялась, что пора уже, можно, все
вернулось на прежние места.
И верно: Навьич открыл перед ней дверь, едва подкатило такси к
знакомому крыльцу.
- Внизу Ася Модестовна, - закивал Марьюшке с усердием.
У самого клуба Леха ожил и вниз спускался почти самостоятельно.
- Сошествие во ад? - только и сказал. Одобрительно, пошутил будто.
Асмодеиха приходу Марьюшки совершенно не удивилась. Заулыбалась всеми
своими округлостями, подскочила как мячик, помогла Мисюру на диван
усадить.
- Что с ним? - спросила ласково, успокаивающе.
- Помогите! - взмолилась Марьюшка.
- Да вы не волнуйтесь, голубчик, не волнуйтесь, - замаячила Ася
вокруг серого, в кровавых ссадинах лица мягкими своими ладонями.
"Боль снимает", - поняла Марья.
Мисюра, как ныряльщик, нырял в пустоту и выныривал. Отходил и снова
выпадал.
- Сейчас, - сказала Ася Модестовна. - Здравствуйте, - это уже Лехе, -
я врач.
Марья увидела, что смотрит Леха вполне здраво и осмысленно, и отошла
с облегчением в угол кабинета, села, ни во что более не вмешиваясь.
- Здравствуйте, - сказал Леонид Григорьевич, внимательно
присматриваясь к ускользающей от его взгляда Асе Модестовне.
- Щелкаете? - с пониманием спросила та.
- Щелкаю, - слабо откликнулся.
- Даже, пожалуй, трещите?
- Пожалуй.
- Четыреста? Четыреста пятьдесят?
- Шестьсот рентген.