"Евгений Сыч. Знаки (Авт.сб. "Соло")" - читать интересную книгу автора

гражданского состояния. Вообще же фотографии знаменуют даты. Достижения.
Остановки в пути. Они равно готовы запечатлеть естественные и вовсе
неправдоподобные моменты: профессора математики с перевернутой шляпой в
руке или абажур татуированной кожи над обеденным столом. А вот человек
признается в дружбе, горячей, до гроба, дружбе и любви. Потом, потрясая
этими снимками, он сможет утверждать: "Видите, какой я был! Как я его
любил, как мы все их любили, как мы жали им руки!" В этих случаях с одного
негатива делается несколько снимков. Теперь над свершившимся мнения
бессильны: фотография - документ истории. Выхватывает объектив из жизни,
чтобы сделать достоянием вечности, руку с оливковой ветвью, ногу в тяжелом
башмаке со стальной стелечкой, лица - скорбные, радостные или равнодушные.
В фас и в профиль. А на обороте или внизу, под фотографией, подпись,
сообщающая, что снято, и не объясняющая для чего. Ведь люди, знакомые с
письменностью, иначе говоря, умеющие читать, и так все поймут.
Возможно, Амауте следовало бы изобрести фотоаппарат, а он придумал
способ делать подписи к снимкам.



3

- Да, еще один разговор у меня имеется. Я прошу не оказывать милости
некоему Амауте Ханко-вальу в случае, если он обратится с просьбой, и в
ближайший праздник сжечь его при большом стечении народа на площади.
Два солнца сошлись под высоким сводом овальных покоев во дворце
правителя, два солнца, равные друг другу по сиянию и величию: племянник и
дядя. Инка - отец народа и Верховный жрец - главный идеолог государства, и
длинная их беседа уже подходила к концу. Они не часто встречались один на
один, каждый предпочитал править сам в своей области, а в чужую епархию не
вмешиваться. Они не часто встречались и потому, что не слишком стремились
видеть друг друга: тесно двум солнцам под одной крышей. Но сегодня дела
свели их вместе, и Святейший сам пришел к своему младшему родственнику и
сам приказал удалиться слугам, что подчеркивало серьезность и
конфиденциальность разговора. Инка насторожился при этом, но время шло, а
высочайший диалог все скользил на поверхности многотемья, касаясь десятков
вопросов и до сих пор ни один не ставя ребром.
- Почему? Он ваш личный враг, Святейший? Я не увидел в этом изобретении
ничего опасного для религии и государства. К тому же в знаках-буквах
что-то рациональное есть.
- Инке известно, в чем заключается изобретение?
- Я буду рад услышать об этом еще раз.
- Амаута нашел способ фиксирования, хранения, передачи и
распространения информации.
- Вас это пугает?
- Не понял, - застыл Святейший.
- Пусть так: чем вам не нравится это изобретение?
- Он не первый додумался до письменности, - сказал Святейший.
- Я знаю, письменность была запрещена Инкой - основателем династии, -
перебил правитель. - Но с тех пор столько воды утекло, что можно,
наверное, безболезненно нарушить запрет.