"Грэм Свифт. Антилопа Хоффмейера" - читать интересную книгу автора

и я спрашивал его, теперь уже с едва уловимым следом сарказма в голосе:
"Нет?" - а он отвечал, снимая сырой плащ, качая понурой головой: "Нет", я
начал подозревать, сам не зная отчего, что он по-настоящему любил мою тетку.
Хотя он толком не умел проявлять свои нежные чувства, хотя он бросил ее, как
муж, проводящий все уик-энды на рыбалке, ради своих животных - все-таки
где-то в этом доме в Финчли, втайне от меня, существовал целый мир
посмертной любви к его жене.
Как бы там ни было, в ту пору меня достаточно занимала моя собственная
личная жизнь. Один в незнакомом городе, я изредка заводил себе полуслучайных
подруг и иногда приходил с ними в дядин дом. Не зная, какой будет его
реакция, опасаясь духа научного целомудрия, гнездящегося среди книг по
зоологии и чучел животных, я следил за тем, чтобы эти визиты совершались в
отсутствие дяди1 Уолтера, и убирал из своей спальни все мелочи, которые
могли бы меня выдать. Но вскоре я почувствовал, что мои шалости не остались
для дяди секретом. Возможно, у него был нюх на такие вещи, как у его
питомцев. Более того - мои развлечения подтолкнули его к редкому по
искренности признанию. Ибо однажды вечером, после нескольких бутылок
портера, мой дядя, который не моргнув глазом стал бы изучать с близкого
расстояния половые органы гну или окапи, промолвил дрожащими губами, что за
тридцать лет брака он ни разу не смог "без душевного трепета" приблизиться к
тому, что он назвал "укромными уголками" своей жены. Но это случилось позже,
когда дела повернули к худшему.
- Завидую Хоффмейеру? - сказал дядя. - С чего это я стал бы завидовать
Хоффмейеру? - Его рот дернулся. Спинку его кресла украшала
салфеточка-подголовник: тетка любила вязать крючком.
- С того, что он открыл новый вид.
Произнося эти слова, я уже понял, что называю не единственную причину
для зависти. Другой причиной было то, что Хоффмейер в некотором роде
обеспечил себе бессмертие. Человек может умереть, но - во всяком случае,
пока существуют открытые им животные - имя его не погибнет.
- Но... Хоффмейер... зоолог. А я? Знай навоз убираю. - Дядя Уолтер
вернулся к своему самоуничижительному стаккато.
- Расскажи мне о Хоффмейере.
Имя Хоффмейера, его подвиги не сходили с языка у моего дяди, но о самом
человеке не складывалось практически никакого представления.
- О Хоффмейере? Ну... признанный специалист в своей области.
Бесспорный...
- Нет - какой он был? - Я сказал "был", хотя и не знал наверняка, что
Хоффмейер умер.
- Какой?.. - Дядя, уже поднявший трубку для расстановки ударений и
изготовившийся перечислять научные заслуги Хоффмейера, поднял глаза, на
мгновение приоткрыв свой влажный рот. Затем, резко сунув трубку обратно в
зубы и сжав рукой ее чашечку, стал вымучивать из себя чуть ли не пародию на
воспоминания об "ушедшем товарище". - Как человек, ты имеешь в виду?
Отличный малый. Кипучая энергия, неугасимый энтузиазм. Никогда не встречал
более славного... Мой закадычный друг...
Я начал сомневаться в реальности Хоффмейера. Его действительная жизнь
казалась столь же призрачной и неуловимой, как жизнь антилоп, которых он
спас от безымянности. Я не мог представить себе этого доблестного ученого. У
него была фамилия еврейского импресарио. Я вообразил, как мой дядя приходит