"Грэм Свифт. Антилопа Хоффмейера" - читать интересную книгу автора

откинулся на спинку кресла и поднес к губам стакан пенистого портера,
стоявший на подлокотнике ("Гиннесс" был единственным баловством, которое
позволял себе мой дядя).
Я попытался подвести его к тяжелому вопросу о том, почему - если мы
готовы допустить, что иные виды могут навсегда остаться неизвестными, могут
появляться и исчезать без следа в далеких лесах и тундре, - почему мы
все-таки считаем, что должны спасать от небытия виды, которым грозит
вымирание, только потому, что знаем о них; почему мы должны забирать их
представителей из привычной среды обитания, сажать в самолеты, заключать,
как антилоп Хоффмейера, в стерильные клетки.
Но у меня не повернулся язык. Это было бы чересчур - я не хотел так
грубо наступать дяде на больную мозоль. Кроме того, я сам чувствовал
оборотную сторону собственного вопроса. Мысль, что на свете могут
существовать животные, о которых мы ничего не знаем, волновала меня - я
относился к этому далеко не так равнодушно, как, например, к существованию в
математике мнимых чисел. Дядя Уолтер наблюдал за мной, без помощи рук
передвигая трубку из одного угла рта в другой. Я подумал о зоологическом
термине "жвачное" и о выражении "пережевывать мысли". И сказал совсем не то,
что собирался сказать:
- Главное не в том, какие виды существуют и какие нет, а в том, что при
всем разнообразии известных видов нам нравится изобретать новые. Подумай о
мифологических существах - грифонах, драконах, единорогах...
- Ха! - сказал дядя, внезапно угадав мои сокровенные чувства, что
прямо-таки потрясло меня. - Да ты завидуешь тому, что у меня есть мои
антилопы.
Но я ответил с такой же проницательностью, удивившей меня в равной
степени:
- А ты завидуешь Хоффмейеру.
К тому времени положение двух антилоп стало вызывать серьезное
беспокойство. Они не спарились, когда их впервые свели вместе, и теперь, по
наступлении второго брачного сезона, снова не проявляли к этому никакой
охоты. Поскольку самец был сравнительно слабой особью, возникли опасения,
что утеряны последние шансы добиться потомства и таким образом уберечь вид
от вымирания, пусть лишь ненадолго. В этот период дядя Уолтер, как и прочие
служители зоопарка, пытался склонить животных к брачному союзу. Я гадал,
можно ли это сделать. Антилопы казались мне двумя одинокими, неприкаянными
существами, абсолютно безразличными друг к другу, хотя они и составляли
вдвоем целый вид.
Но дядя был явно поглощен своей задачей - помочь новому поколению
антилоп появиться на свет. После теткиной смерти прошло много недель, а с
лица его не сходило выражение глубокой внутренней сосредоточенности; трудно
было сказать, то ли он скорбит по жене, то ли переживает за своих бесплодных
питомцев. Мне впервые пришло в голову - почему-то мальчишкой, несмотря на
все наши воскресные чаепития, я никогда об этом не думал, - что у них с
теткой не было детей. Представить моего дядю - долговязого и слюнявого, с
вечно желтыми от никотина зубами и пальцами, источающего запахи портера и
сырого лука - в роли производителя потомства было нелегко. Однако в
некотором другом смысле этот человек, способный по вашей просьбе с ходу
перечислить все известные виды Cervinae или Hippotraginae, был полон жизни.
В те поздние мартовские вечера, когда он возвращался домой с унынием на лице