"Григорий Свирский. Штрафники " - читать интересную книгу автора

тундре на тракторных санях и вечером, окоченелый, ввалился к генералу
Бурдакову, начальнику ухтинских лагерей. Генерала Бурдакова убедить --
талант нужен! А уж собственные приказы он не отменял никогда...
Ввалился Илюша Полянский, руки скрючены холодом, синие, лицо
поморожено, брови, ресницы в инее, вскричал прямо с порога:
- Товарищ генерал! Куда бежать корейцу?!
Генерал на Полянского выпучился, и вдруг багровое генеральское лицо
стало принимать почти осмысленное выражение. В самом деле, кругом, на каждой
станции, заставы, засады, посты. И на север, и на юг... Все оцеплено. В
Княжпогосте - комендатура, в Котласе - полк МВД. Полная проверка. Под
вагоны заглядывают, в аккумуляторные ящики; по углам шарят. Как на
государственной границе. Куда бежать желтолицему, косоглазому? Он же среди
вологодских да вятских за версту выделяется...
Дошло, наконец, до генерала Бурдакова, застучал ладонями по своим
полным ляжкам.
"И впрямь, - хохочет. - И впрямь... ха-ха! Куда бежать корейцу?!"
Отменил расстрел...
Или, вот, Матюшкин Ермолай. Под вами едет. "Русь непаханая..." Так его
еще в институте прозвали. Непаханая, непуганая, за Вологдой от татарвы
сохранившаяся... Все ухтинские геологи с безумными глазами, с
сумасшедшинкой. А этот?.. В аспирантуру звал, на свою кафедру. Не идет.
Баловство, говорит.
Лет пять назад зам. Косыгина, здесь в Ухте, требовал разъяснений, а
Ермоша, дитя тайги, бряк: "Это и дураку ясно!.." Полянский спас. Взял его,
вышибленного отовсюду, к себе... Полянский для него - свет в окошке... Это
бы ладно! Дарья, женушка его, в Полянского влюбилась. Парадокс! Полянский
лет на пятнадцать старше, красавец, вроде меня. А Ермоша на это? Если б,
говорит, был бабой, сам бы в него влюбился... А потом запил, уехал в
Москву...
Нынче его сунули в нашу похоронную команду. Что у него сейчас за душой?
О самом себе Давид Израилевич говорить уклонился. "Повидайте Ольгу
Петровну, - сказал. - Жену Илюши Полянского. Спросите, дорогой, как она на
Колыме профессора Горегляда бутербродами спасала. Заведет Горегляда, куда
охране вход запрещен, и - бутерброд в руку... Поразительное семейство!"

ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ... В МУЗЕЙ
К Полянскому в те дни попасть не удалось. Утром в квартиру для
командировочных, замызганную, с обрезанными газовыми трубами (кто-то из
командировочных по пьянке отравился газом), постучал светлобровый безликий
юноша в унтах из собачьего меха и сказал, что работает в музее Ухты и готов
помочь мне...
- Машина ждет нас, - добавил он с мягкой настойчивостью. Что-то в
этой настойчивости было такое, что я похолодел: уж не решила ли Москва
переселить меня в Потьму таким путем? При Сталине это было самым
отработанным методом: командировать жертву в Архангельск или Кзыл-Орду и
там, вдали от друзей, забрать...
За окном стоял обледенелый "Москвич" с ватным чехлом на радиаторе.
Дверцы машины вмяты, задний бампер оторван. Нет, он слишком необычен для
служебной машины. Слишком выделяется...
Скорее всего, в Ухте существовал "прогулочный маршрут" - для