"К.А.Свасьян. Философии символических форм Э.Кассирера" - читать интересную книгу автора

мере отвечающее принципу безусловной объективности. Важно учесть при этом,
что объективность мыслится здесь в специфически кантовском смысле, именно:
как логическая необходимость и общеобязательность. Понятая так "вещь сама по
себе" отождествляется Когеном с понятием знания как такового, с понятием
знания, как идеала систематической философии. Будучи регулятивной идеей
разума, она, в кантовском же смысле, является идеей завершения и
окончательной систематизации научного знания.
Такая интерпретация, по мысли Когена, и означает понимание Канта из
собственного его принципа. Но остается еще труднейшая проблема
трансцендентности "вещи". Остается в силе парадокс Якоби. Коген пытается
устранить этот парадокс радикальным преобразованием начал "Критики чистого
разума". Якоби (в полном соответствии с Кантом) утверждает, что без "вещи
самой по себе" нельзя войти в систему Канта. Коген, вопреки Канту и Якоби,
настаивает на противоположном. Но как же можно войти в эту систему без
источника аффицирования и, стало быть, без данности чувственного материала?
Кант различает двуродность элементов познания: чувственность и рассудок;
"посредством чувственности предметы нам даются, рассудком же они
мыслятся".[40] Немыслимость акта познания без одного из этих элементов в
"Критике" очевидна. Коген считает такую очевидность догматическим
пережитком. Познание мыслимо и действительно в пределах одного из элементов;
мышление вовсе не нуждается в чувственном материале для произведения
познавательного акта. Оно автономно и само порождает свой предмет.
"Трансцендентальная эстетика" в этом смысле принадлежит к "докритическому"
наследию Канта; трансцендентальный метод требует монолитности теории
познания, каковая отсутствует у Канта допускающего два необходимых условия
познания. "Оставить в таком виде дуализм факторов познания, - утверждает
Наторп, - совершенно невозможно, если мы серьезно придерживаемся кантовской
идеи трансцендентального метода".[41] "Но в таком случае, - гласит
продолжение, - вместе с восприимчивостью субъекта и воздействием объекта
должна пасть и данность ощущения как "материи" познания. Больше не должно
быть речи о каком бы то ни было "многообразии", которое должно быть только
нанизано, соединено и, наконец, воспризнано рассудком, связанным к тому же
данными формами созерцания. Вместе с этим, однако, должен измениться весь
смысл "синтеза", "апперцепции", короче - почти всех и каждого из положений
Канта".
Вход в кантовскую систему без "вещи самой по себе" у Когена вполне
гегельянский. Вот типичный пассаж, фигурирующий на начальных страницах
"Логики чистого познания" и могущий быть буквально инкрустированным в "Науку
логики" Гегеля: "Чистое, мышление само по себе и только так должно
производить чистое познание. Учение о мышлении должно тем самым стать
учением о познании".[42] Наторп комментирует этот пассаж: "Без сомнения ...
мы в значительной мере приблизились к великим идеалистам и, преимущественно,
к Гегелю".[43] Но и Гегель, в свою очередь, подвергается у Когена острой
критике, в частности за метафизически беспредметную логику, отвлеченную от
научного знания и присваивающую себе это знание. Таким образом Кант здесь
исправляется Гегелем, а Гегель - Кантом, но уже исправленным с помощью
Гегеля.[44] Устранение же трансцендентной "вещи самой по себе" опровергает
парадокс Якоби. По Когену, без "вещи самой по себе" можно войти в систему
Канта, с нею же необходимо там оставаться. Достигается это путем абсолютной
логизации акта познания и трансцендентализации объекта.