"К.А.Свасьян. Философии символических форм Э.Кассирера" - читать интересную книгу автора

тональностью "ля-минор", которая ни разу не звучит в чистом виде в самой
увертюре. "Философия символических форм" открывается тональностью
"кантианства" моментами (редко) звучащего прямо, моментами вообще
исчезающего для того, чтобы появиться позднее в причудливом и отнюдь не
первоначальном облачении. Решительная трансформация "первоначального
идеализма" Канта, вопреки мнению Ф. Кауфмана, здесь очевидна; достаточно
обратить внимание для этого хотя бы на два основополагающих момента
кассиреровской системы. Это, во-первых, положение об идентичности бытия и
мышления и, во-вторых, безоговорочное признание интеллектуального
созерцания. Созерцание, по Канту, покоится на аффекции; по Кассиреру, оно
состоит в продукции. "Критика чистого разума" приняла бы вид "Наукоучения"
Фихте, допусти в ней Кант возможность такого созерцания, и Гегелю не
пришлось бы писать знаменитый  51 "Науки логики", прими Кант положение об
идентичности бытия и мышления. Расхожее обозначение философии Кассирера как
"кантианской" (пусть даже с приставкой "нео") в свете сказанного должно быть
оговорено: "правда" этого обозначения большей частью сводится к
анкетно-регистрационной стороне дела, "ложь" ее - в динамике нюансов,
оттенков, всегда подвижных и никогда не каталогизируемых. В мысли Плотина
Аристотель занимает ничуть не меньшее место, чем Платон, и тем не менее
назван он неоплатоником, а неоплатоник Беркли фигурирует во всех учебниках
по истории философии как номиналист и "более последовательный Локк". Этим,
как нам кажется, должен быть оправдан наш анализ истоков и предпосылок
кассиреровской философии. Смещение - возможно несколько резкое - акцента с
кантианства на иные воззрения преследует чисто тактическую цель
восстановления баланса, нарушенного анкетной стороной вопроса. Кант еще
возьмет свое в дальнейшем анализе, но именно поэтому было необходимым уже
здесь подчеркнуть и противоположное. Философия Кассирера послужила в самой
динамике своего роста ареной борьбы между Кантом и отмеченными выше
мыслителями. Только в случае необходимости будем мы в дальнейшем фиксировать
перипетии этой борьбы; но следует помнить, что именно на ее фоне возможно
адекватное осмысление воззрений автора "Философии символических форм".
Заканчивая главу, мы считаем нужным остановиться еще на одном вопросе,
выходящем за пределы истоков и предпосылок кассирерианства, но
представляющем первостепенный интерес в связи с ними. Речь идет о явлении,
по-видимому, оставшемся неизвестным Кассиреру и тем не менее предвосхитившем
во многом и во многом превзошедшем его концепцию. Это - явление русской
философии, нашедшее выражение в теоретических исследованиях Андрея Белого, и
в частности в его книге "Символизм". Следует особенно подчеркнуть этот, к
сожалению, оставшийся вне внимания исследователей факт. Именно Кассирер
считается, с легкой (поскольку неосведомленной) руки Сюзанны Лангер,
"пионером философии символизма". Первый том "Философии символических форм"
увидел свет в 1923 году. Общую задачу свою - мы отмечали уже - Кассирер
усматривал в расширении кантовского критицизма до символизма. Но об этом же
двадцатилетием раньше писал А. Белый в статье "Критицизм и символизм"
(напечатана в февральском номере журнала "Весы за 1904 год; перепечатана
позднее в книге "Символизм"). Мы остановимся вкратце на статье "Эмблематика
смысла" из той же книги (статья датирована 1909 годом); автор назвал ее
"предпосылками к теории символизма"; предпосылками, заметим мы,
преследующими в основном негативную цель критического вскрытия аберраций
символического мировоззрения. "В этой статье, - подчеркивает сам автор, - я