"Викас Сваруп. Вопрос - ответ " - читать интересную книгу автора

- Но это же не обращение.
- Послушайте, отче, мы-то уверены в чистоте ваших побуждений. Однако
слух о том, что здесь окрещен мальчик-индуист...
- Да откуда вы знаете, что индуист?
- Отщепенцев, замысливших разнести завтра же вашу церковь, это не очень
интересует. Вот почему мы явились помочь. Охладить страсти.
- И что вы предлагаете?
- Переименовать ребенка.
- Что-что?
- Видите ли... Если назвать его в честь одного из наших любимых богов,
это может сработать, - предложил мистер Шарма. - Рама, к примеру, звучит
неплохо.
Бородач вежливо кашлянул.
- Простите, не подменяем ли мы большее зло меньшим? Хочу сказать, где
доказательства, что несчастный малыш родился индуистом? С таким же успехом
он может оказаться мусульманской веры. Не лучше ли дать ему имя Мохаммед?
Последующие тридцать минут мистер Шарма и мистер Хиндаятуллах твердили
каждый свое. Наконец кюре поднялся.
- Слушайте, если все дело в этом и если всякий сброд оставит мою
церковь в покое, то я согласен. Как насчет того, чтобы принять оба ваши
предложения? Пусть он будет Рама Мохаммед Томас. Это всех устроит.
Хорошо еще, мистер Сингх в тот день не явился.

Отец Тимоти был высоким белым мужчиной среднего возраста. На церковной
земле ему принадлежал просторный дом, окруженный раскидистым фруктовым
садом. На целых шесть лет кюре стал мне отцом и матерью, наставником,
воспитателем и священником - все в одном. Вспоминая годы, проведенные с ним,
я могу утверждать, что видел нечто похожее на счастье.
Отец Тимоти родился в северной Англии, в месте под названием Йорк, но
потом на очень долгое время переехал в Индию. Именно благодаря ему я уже в
нежном возрасте читал и говорил на безупречном английском. Он разучивал со
мной детские стишки, особенно из "Матушки Гусыни". Помню, как, жутко
фальшивя, распевал "Ты мигай, звезда ночная"

Мои отношения с хозяином дома никто не облекал в точные слова. Я и сам
не понимал, кем ему прихожусь: сыном или слугой, нахлебником или домашним
любимцем, поэтому в первые годы тешил себя блаженной иллюзией, будто живу с
настоящим папой. Однако со временем в душу стали закрадываться подозрения.
Во-первых, все прихожане церкви называли кюре отцом, а разве не удивительно
иметь сразу столько детей, многие из которых гораздо старше меня? Во-вторых,
у нас был разный цвет кожи, и это сильно сбивало с толку. Однажды я взял и
спросил его. Кюре поведал правду, хотя и в самых ласковых, осторожных
выражениях. Оказалось, что я подкидыш, оставленный в корзине для старой
одежды у ворот приюта Святой Марии. Мир детских грез рухнул. В тот день я
впервые узнал разницу между биологическим папой и святым отцом. А ночью
впервые плакал не от физической боли.
Стоило мне проникнуться мыслью, что в доме я живу не на правах сына, но
благодаря великодушию чужого человека, как сердце загорелось желанием
отплатить за доброту хотя бы частично. При любой возможности я кидался на
помощь. Забрасывал одежду в стиральную машинку. Подолгу сидел и смотрел, как