"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Дневник " - читать интересную книгу автора

них был очень оживленный разговор и они нас не беспокоили. Впрочем, Кити я
не боюсь: она насквозь меня видит и я перед ней не притворяюсь. Мы с ней
стали снимать свои мазурочные браслеты, и я с ними сняла свой "porte
bonheur" {талисман (франц.).}. Я хотела его положить на стол, но Мещерский
взял его у меня и надел на руку. После ужина я велела ему отдать его мне, но
он не мог снять, и я его оставила ему. Котильон я танцевала с Соколовым, и
мне никогда не было так весело, как в этот день, хотя наши, до сих пор
шуточные отношения с Ваничкой перешли в гораздо более серьезные. Мы больше
совсем не говорили глупостей и оба чувствовали, что то, что между нами
происходит, очень важно, и что возвратиться на прежние шутки и шалости уже
мы больше не в состоянии. Раз в chaine {цепочка - фигура в танце (франц.).}
мы с ним встретились, и он, чтобы я его заметила, сжал мою руку. Я
посмотрела на него и встретила такой серьезный, внимательный взгляд, что мне
страшно стало. Я почувствовала, что мы совсем одни в середине этой толпы, до
которой нам никакого дела нет, и что вся зала разделена на две части: мы
двое и все остальные. Когда делаешь "grand rond" {"большой круг" - танец
(франц.).}, идешь и точно наполовину во сне слышишь музыку, чувствуешь жару,
слышишь голоса, все чужие, все как-то смутно. И тогда все сделается ясно,
когда встретишь эти серьезные глаза и поймешь, что без них все эти "grands
ronds" не имели бы никакого смысла. Как он меня провожал и просил кутаться,
точно в самом деле ему нужно, чтобы я не простудилась!

1884

11 января 1884 г. Среда.

Les grands ronds {танцы (франц.).} перестали иметь всякий смысл, но я
продолжаю их делать. Последнее время было уже слишком хорошо, оно не могло
продолжаться, и Вера и я сама себя спрашивала: "Что впереди? Чем это
кончиться?". Кончилось самым обыкновенным и не самым тяжелым для меня
образом - разлукой. Хуже могло бы быть, тем более что разлука не навсегда.

24 января 1884. Вторник.

Я даже думаю, что теперь скоро мы увидимся. Он уехал в деревню от
долгов. Последний раз мы виделись на бале у Самариных 28 декабря. Мы
приехали на этот бал в одно время и даже не поздоровались, только посмотрели
друг на друга. Я видела, что он сегодня особенно был оживлен и что он насилу
удерживал свое оживление, которое сейчас же передалось мне. Мы пошли,
поздоровались с хозяйкой, потом он позвал меня вальсировать, и мы вальсом
влетели в залу. Кислинский потом мне сказал, что это так было хорошо, что он
за меня порадовался: у нас такие были сияющие и счастливые лица. Потом он
свел меня на место, со мной сел и говорит: "Знаете,- я уезжаю".- "Да?
Куда?" - "В деревню".- "Bon voyage" {Счастливого пути! (франц.)}. Я сказала
это очень спокойно, и он как будто удивился и огорчился. "Вам все равно,
конечно?!" - "Да, более или менее; жаль, что одним кавалером меньше". Тут
Лобанов меня позвал вальсировать и спросил, что я могу дать на сегодня. Я
говорю: "Котильон, а то я все танцую". Он поблагодарил, но тут я раскаялась,
что ничего не оставила Ваничке. Он действительно пришел звать меня, и когда
я сказала, что я все отдала, он даже рассердился. "Последний раз, может