"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Но возможно, что я помню это не о себе, а впечатление это у меня
осталось от того, что я много нянчила своих многочисленных младших братьев
и сестер и часто пеленала их и брала на руки.
Самое первое, что я помню ясно и что я помню наверное про себя, - это
мою няню Марью Афанасьевну Арбузову. Помню ее доброе, круглое, сморщенное
лицо, черный шелковый шлык на гладко причесанных волосах, белую косынку на
шее и уродливый указательный палец с отрубленным суставом.
Вечером, перед сном, мы сидим с ней в углу детской перед квадратным
желтым березовым столом. Я сижу у нее на коленях, и она с ложки кормит
меня вкусной душистой гречневой кашей с молоком.
Каша и молоко много душистее и вкуснее, чем они мне кажутся теперь, -
точно это были другая каша и другое молоко. А когда няня на кухне не
находит гречневой каши, то она крошит в молоко ржаной хлеб и кормит нас
этой незатейливой похлебкой. И это так же вкусно, если еще не вкуснее
каши. Вероятно, со мной ели кашу и мои два брата 11, которые воспитывались
вместе со мной, но я их при этом не помню.
С детской чуткостью я понимаю, что няня кормит нас без приказания
родителей, а сама это выдумала, находя, что мы недостаточно сыты.
Следующее мое воспоминание - поездка в Москву к умирающему деду 12.
Эта поездка - первый выезд нас, детей, из Ясной Поляны.
До Серпухова мы едем на лошадях, так как в то время железная дорога шла
только от Серпухова до Москвы. Из Ясной Поляны до Серпухова около ста
верст, которые нам приходится ехать в возке и санях.
Мы, дети, с няней едем в душном возке, а родители - в санях.
Сережа, тогда лет трех с половиной, сидит со мной в возке и беспокоится
о своем друге, деревенском мальчике Николке. Он был в Ясной Поляне
товарищем его игр.
И Сережа требует, чтобы "Копка", как он его зовет, ехал с нами. Чтобы
его успокоить, ему говорят, что Копка сзади в санях. Сережа успокаивается
и изредка, как будто желая уверить самого себя в том, что это правда, с
улыбкой повторяет: "Копка сзади в санях... Копка сзади в санях..."
Смутно помню я остановку на постоялом дворе в Серпухове. Попавши после
долгого сидения в возке на свободу, я пускаюсь так неистово бегать по
коридору, что меня не могут поймать и заставить остановиться. Спать нас
укладывают на пол, и это мне очень весело.
В Москве помню своего разбитого параличом деда Андрея Евстафьевича
Берса.
Помню себя испуганной и смущенной, когда меня вводят в его кабинет в
Кремле.
В конце длинной узкой комнаты на кровати лежит дед, крупный старик с
седой бородой и светло-голубыми глазами. Он хочет показать мне, что он не
владеет левой рукой. Он поднимает ее правой. Левая рука лежит мертвая,
беспомощная. Мне любопытно, но и жутко.
Тут же стоит бабушка: красивая высокая женщина, с спокойными,
благородными движениями. Она моя крестная мать, и я с чувством особенной
любви отношусь к ней.


IV