"Камкурт. Хроники Тай-Шин" - читать интересную книгу автора (Коробейщиков Андрей)

Глава 3.ОХОТА ЗА ТЕНЬЮ Харты

Он снова позвонил Кюнебергу и они встретились в том же кафе, где беседовали последний раз. Координатор «Стаи» сидел у окна и с наслаждением любовался заснеженным пейзажем на улице, потягивая из широкого стакана какую-то янтарно-желтую жидкость.

— Коньяк? — Мальцев сел за столик, здороваясь с Вадимом.

— Нет, виски. В такую погоду — очень располагающий напиток.

— Располагающий к чему?

— К размышлениям… — Кюнеберг сделал небольшой глоток и пристально посмотрел на собеседника, ожидая, когда тот озвучит цель их встречи. Мальцев заказал себе стакан вишневого сока и, отпив немного, посмотрел Координатору прямо в глаза.

— Если я не найду Макса, они убьют сначала меня, потом найдут и выпотрошат тебя, а затем неизбежно найдут и уничтожат его. Если ты не хочешь меня с ним свести, не надо. Просто передай ему — я за свои ошибки готов ответить. Но если он знает, как с ними можно договориться, или не договориться, сбежать от них — пусть скажет тебе. Ведь не настолько я его обидел тогда.

— Подожди, подожди… — Кюнеберг удивленно прищурился, — о чем речь вообще идет? Ты Макса обидел? Он из-за этого тебя перестал обучать?

Мальцев печально усмехнулся.

— Я его чуть не убил.

Кюнеберг присвистнул и, отодвинув стакан с виски в сторону, облокотился о стол руками.

— Любопытно! А вот теперь с этого места поподробнее. И самое главное, кто это нас всех должен выпотрошить и уничтожить?

Мальцев непроизвольно втянул голову в плечи и, осмотревшись по сторонам, тихо произнес:

— Харты…

— Мы познакомились с ним в 2003 году на одном из туристических маршрутов. Там очень странная и, я бы даже сказал, страшная история произошла. После этого похода мы еще встречались несколько раз на Алтае и здесь, в Барнауле. А потом Максим предложил мне заниматься изучением древней системы воинов-шаманов — боевым искусством Тай-Шин. Мне необходима была встряска, у меня был очень тяжелый период тогда, и я согласился. Так начались наши тренировки. Мы занимались почти два года, но мне все казалось, что Адучи не подпускает меня к чему-то главному, водит меня вокруг да около, опасаясь впустить в глубину Учения. Сейчас я думаю, что он опасался чего-то. Чего-то во мне. И эти опасения внесли в наши отношения незаметную трещину, которая впоследствии превратилась в громадный разлом. Я стал все чаще и чаще проявлять нетерпение, обвинять Макса в его предвзятости, чуть ли не требовать, чтобы он свел меня со своими Учителями. Но он все уходил от подобных разговоров, а потом стал избегать и меня. И, не смотря на то, что я научился многим невероятным вещам, я был не доволен динамикой обучения. Я желал большего. В меня словно вселился кто-то. Я только сейчас понял, каким был идиотом. Но тогда я был ослеплен своими достижениями и теми перспективами, которые открывались впереди. У меня было очень отчетливое ощущение, что меня обучает не только Адучи. Что за мной внимательно наблюдают и его незримые Наставники. И тот факт, что, несмотря на откровенные опасения со стороны Коврова, обучение не прекращалось, я понял — Наставники Тай-Шин заинтересованы во мне. Понял, что они считают меня избранным для какой-то стратегической цели Клана Тай-Шин. И однажды настал такой момент, когда я в жесткой, ультимативной форме потребовал чтобы Макс свел меня с патриархами Клана, пригрозив, что иначе прекращу обучение. Помню, он как-то странно посмотрел на меня тогда и, прищурившись, пожал плечами. Потом он сказал что согласен, дал мне Корчун — траву для ритуала Осознанных Сновидений, и мы отправились в неведомое. В этом Сновидении я видел один из лесных Храмов Тай-Шин. Но только видел, попасть туда я не смог. И я почувствовал, что мое обучение на самом деле закончено. Закончено, не успев даже толком начаться. Потрясение было для меня настолько сильным, что я пришел в неконтролируемую ярость, и это, возможно, тоже было частью Посвящения. Той частью, которую я окончательно провалил. Для меня это было крушением всех моих честолюбивых планов. Только что я чувствовал себя частью древнейшей мистерии, только что я ощущал присутствие загадочных воинов Тай-Шин в недрах таежного Храма, от которого меня отделяла невидимая стена толщиной всего в несколько миллиметров… И все разом рухнуло. А Адучи сидел в нескольких шагах от меня и смотрел на это падение. Я тогда обвинил во всем случившемся его. И даже более того, я напал на него. Да-да. Кинулся с ножом. Ни к чему хорошему это конечно не привело. Он располосовал мне руку в двух местах. Словно давая понять, что я на самом деле только подошел к обучению, но ни начать его, ни тем более, закончить, у меня уже не будет никакой возможности. Мы тогда не очень хорошо расстались. Я психанул и уехал в Москву. Мне казалось, что с моими возможностями я смогу достичь в столице всего чего захочу. К тому же я вспомнил, как Максим рассказывал мне об использовании философии Тай-Шин в современном бизнесе. И тогда я решил использовать эту сферу в качестве компенсации, что ли… За все мои разочарования и потери. Я создал аналог Агентства, которое организовал когда-то Ковров, и которое приносило ему не только моральное удовлетворение. Но в свое время Ковров вдруг неожиданно свернул все работы в Москве и вернулся на Алтай. А я решил, что наследником, способным заменить его на этом поприще, я могу быть по праву. И все было просто отлично. Мы делали такие вещи, которые в Москве могли делать только единицы. Но полгода назад началась какая-то чертовщина. Агентство оказалось втянуто в конфликт такого уровня, о котором даже мы, профессионалы высочайшего класса и мастера уникальных технологий, и представить себе не могли. Агентство было уничтожено за считанные дни. Мне пришлось бежать. Но меня ищут. Ищут до сих пор, я чувствую это. Я уверен, даже тот факт, что полгода мне удавалось скрываться от моих преследователей, не остановит их и скоро, очень скоро они меня неизбежно найдут. Зачем, я не знаю. Но я чувствую, что если это произойдет, со мной случиться нечто страшное. Даже более страшное, чем смерть. Поэтому, я скорее покончу с собой, чем позволю им добраться до меня. Если конечно мне не поможет Максим. Чем? Не знаю. Но он сказал мне, что был в сходной ситуации. Может быть именно поэтому несколько лет назад он так спешно покинул Москву и вернулся в алтайские горы? В этом случае у меня появляется шанс. Пусть минимальный, но я намерен им воспользоваться, чтобы выжить. Однако Максим не хочет встречаться со мной. Возможно потому, что слишком драматичным было наше расставание. Или он продолжает опасаться меня. Или тех, кто следует за мной попятам. В любом случае я должен хотя бы попробовать с ним встретиться. Теперь ты знаешь почти все. И ты тоже можешь попасть точно в такую же ситуацию. Поэтому я прошу тебя о помощи…

Кюнеберг задумчиво посмотрел на две прозрачные льдинки, незримо тающие в огненной янтарной жидкости в его бокале, и перевел взгляд на улицу за окном, где в свете ярких солнечных лучей так же незримо таял тонкий снежный налет на асфальте, деревьях и крышах домов.

— Ты мне поможешь?

Кюнеберг медлит с ответом. Перед его внутренним взором мелькают образы событий, произошедших в последнее время. Хаос обретал какую-то смутную закономерность. Но, вместе с тем, все еще больше становилось путанным.

— Если Ковров не хочет с тобой встречаться, чем я могу помочь? Я же не знаю его истинных мотивов, как, впрочем, и твоих. Видишь, оказывается, я вообще многого не знаю.

— Он встречался со мной в сновидениях. Но ты же понимаешь, то, что происходит в сновидениях, не всегда может являться реальной встречей. Наш ум способен на создание еще и не таких иллюзий. Я должен быть уверен. Я должен встретиться с ним лично.

Кюнеберг встал и направился к стойке бара. Вернулся он с новой пачкой сигарет и новой порцией виски.

— Понимаешь, Гена, или как там тебя на самом деле? Я вот сейчас думаю о нашей с тобой роли во всей этой мистерии. И знаешь, какие мысли мне в голову приходят? О том, что Максим не случайно исчез. Помнишь, я рассказывал тебе о Волнах? Так вот, смотри, что получается. 1999 год — Нулевая Волна, первый Координатор — Санаев. Просто бредил поисками древней Силы. Исчез при весьма таинственных обстоятельствах. 2001 год — Первая Волна, второй Координатор, фамилию я не знаю, но знаю, что долго он с Ковровым не работал — проявилось несоответствие ожиданиям. Насколько мне известно, не реализовались амбиции кандидата на должность тайшина. Так вот, тайшин не состоялся, потому что имел своей целью весьма корыстный интерес. Далее… 2003 год — как оказывается, в алтайских горах готовился тайный ученик Тай-Шин. Закончилось все, ты знаешь чем. И, наконец, 2004 год — Вторая Волна — Клуб «Стая», который перестал существовать несколько месяцев назад. На самом деле мы достигли многого, но, тем не менее, Максим настоятельно рекомендует мне прекратить деятельность «Стаи», а сам исчезает. Понимаешь?

Мальцев, нахмурив брови, растерянно развел руками. Кюнеберг откинулся на спинку кресла и хмыкнул.

— А ведь кандидатов в тайшины могло быть гораздо больше, просто мы об этом ничего не знаем. Хотя… там тоже наверняка такая же картина.

— Почему?

Кюнеберг потер виски пальцами, словно раскладывая в виртуальном пространстве сознания, вновь образовавшиеся файлы.

— Ошибка людей в том, что они ищут не ту Силу…

Мальцев нахмурился.

— Вадим, у нас времени мало осталось. Понимаешь? Давай решать, что будем со мной делать.

Координатор Второй Волны печально посмотрел на него, задумчиво покачивая головой.

— Для того чтобы тебе встретиться с Максимом, нужно понять причины, по которым он не хочет с тобой встречаться.

— А причем здесь поиски и ошибки людей?

Кюнеберг хмыкнул.

— Ну вот, видишь, как тебя подпирает? А мы кто, не люди что ли? Вот именно в этом все и дело. Избранность. Понимаешь? Люди ищут в Тай-Шин не мудрости, нет. Они ищут там свое превосходство над остальными. Это неизбежное следствие самой человеческой природы. Сколько разговоров про духовный рост, высокие вибрации и пути света. Ты знаешь, я повидал множество людей, которые прошли через Движение. Все ищут Силу. Но не ту…

Мальцев отрешенно слушал собеседника, пытаясь осознать смысл сказанных им слов.

— Вадим, ты…

— Да ты послушай, что я тебе говорю. Это важно. Все люди владеют Силой, но не умеют ей управлять. Поэтому они думают, что ее у них нет, и одним из основных приоритетов в этой жизни становится ПОГОНЯ ЗА СИЛОЙ. Подсознательно люди воспринимают весь окружающий мир как враждебный. А раз мы воспринимаем мир как враждебный, мы должны постоянно контролировать его, превосходить, быть сильнее. Поэтому одно из самых потаенных человеческих желаний — стать круче остальных! И тут появляется Ковров со своими Сказками Тай-Шин… Эта мистерия привлекает людей, прежде всего, потому что тайно, в самой глубине души, люди думают, что могут получить от этих язычников нечто, что сделает их могущественными. Но Ковров рушит их ожидания, и не потому что он такой крутой, а потому что это особенность самого искусства Тай-Шин. Он говорит, что люди и так владеют Силой. Все. Только не умеют ей пользоваться. А для того, чтобы научиться нужно, прежде всего, изменить саму природу нашего мировосприятия, отойти от своего левополушарного Эго, от своего всепоглащающего Я. То есть, стоит людям отказаться от охоты за Силой, как они автоматически обретут ее! Поэтому создание Клубов оказалось бесполезным занятием. Обучать Тай-Шин можно сколько угодно, но обучить нельзя! Сила открывается естественным путем, но только после преодоления своих амбиций и желаний. Именно поэтому, основной стиль обучения тайшинов — это мифотворчество, изменение образа самого себя с помощью абстрактных историй. И, кроме того, — Кюнеберг поднял вверх указательный палец, — самой культуре Тай-Шин невозможно обучать, потому что это и не Учение вовсе, а родовое искусство мифотворцев, которое передается только от предков к потомкам!

Он замолчал и отпил большой глоток обжигающего виски. Мальцев, вконец запутанный непонятной логикой, молча смотрел на Кюнеберга, ожидая продолжения его внезапных откровений.

— Ты что, правда, не уловил?

— Что не уловил?

— Родовое искусство… — Вадим провел пальцем по кромке стакана, — Слушай, а он не говорил тебе про «зуб Волка»?

Мальцев кивнул.

— Говорил. Он и тренировать меня начал, потому что увидел у меня этот «зуб». А что это такое?

Кюнеберг значительно сдвинул брови.

— Тайшины могут чувствовать его. Насколько я знаю, если человеку сделать то ли энцефалограмму, то ли кардиограмму, я не помню точно, то там можно обнаружить своеобразные искривления, не свойственные обычному рисунку частотной характеристики. Это и есть «зуб Волка», отличительная черта, свидетельствующая о том, что человек уже не является четко зафиксированным в своем образе существом.

Мальцев глубоко и шумно вздохнул, мучительно закатив глаза.

— А кем же он является?

Кюнеберг улыбнулся.

— Оборотнем…

Они опять приехали на Речной Вокзал. Мальцев сказал, что это место оказывает на него какое-то особенное воздействие. Кюнеберг возражать не стал. Ему тоже нравилось смотреть на заснеженную гладь реки. Но на этот раз они встали не на самой набережной, а на площадке моста, откуда открывался потрясающий пейзаж. Они сидели, беседуя, в салоне серой «девятки» довольно долгое время, и сумерки уже стали медленно сгущаться над Барнаулом.

— Я чувствую, они где-то совсем близко… — Мальцев поежился, хотя в салоне «девятки» было жарко, — Они меня вычислили.

Он посмотрел на Вадима и пояснил:

— Я раскрылся. Думал, что найду Макса и дело либо сдвинется, либо все, финал. Но Макс опять исчез, поэтому Харты не замедлят появиться. Они скоро будут здесь. Может быть, даже сегодня.

Оба пассажира автомобиля непроизвольно осмотрелись, но вокруг никого не было, машина стояла на мосту в одиночестве. Кюнеберг напряженно размышлял. Мальцев обреченно усмехнулся.

— Слушай, а почему ты сказал, что Макс сошел с ума?

Координатор «Стаи» пожал плечами.

— Все оборотни сходят с ума. Это обязательное условие перемен.

Они посидели еще какое-то время молча. Их общение напоминало встречу выпускников, когда вспоминались прошлые годы, восстанавливались в памяти уже позабытые истории и происшествия. Они словно воссоздавали целостную картину происходящего, видимого до этого с различных точек зрения. Кюнеберг пояснил:

— Волновая биофизика. Человеческий мозг излучает, причем примерно на одной частоте. Это и объединяет людей в общество. «Бета-уровень», примерно около 20 Гц, это частотная характеристика бодрствующего сознания. Коллективное Поле, порождаемое людьми, тоже обладает своим Сознанием, причем Сознанием, контролирующим умы своих множественных создателей. Макс называет его Система. Так вот, Система контролирует людей, внушая им определенные информационные шаблоны. Любой, кто выбивается из этой схемы, автоматически подвергается силовому воздействию со стороны Системы. Тот, у кого меняется частота излучения, становится таким изгоем. Поэтому искусство Тай-Шин было создано как раз для того, чтобы его адепты могли сознательно управлять частотой своего восприятия. То есть, они могут одинаково комфортно ощущать себя в мире неведомого и в мире людей. Но для этого нужно сначала «сойти с ума», изменить привычные параметры излучения. А уже после этого научиться возвращаться на прежние позиции. Это и есть «эффект оборотня». Тайшины — это оборотни сознания.

В автомобиле опять возникла пауза. Нарушил ее Мальцев.

— А кто же тогда в этой схеме Харты? Охотники за оборотнями?

Кюнеберг молча развел руками. Аргус понимающе кивнул.

— Вадим, скажи мне только, Макс здесь, в городе?

Кюнеберг закрыл глаза. Это могло значить только одно — эта тема была запретной для обсуждения.

— Вадим, через несколько часов меня уже скорее всего не станет. Харты рядом. Они то уже точно здесь, в Барнауле. Я их чувствую. Поэтому давай прощаться. Нам больше не о чем разговаривать. Передай Максу, что я приношу ему свои извинения. После беседы с тобой я многое понял. Но это уже ничего не меняет.

Он протянул Координатору руку. Но Кюнеберг ему руки не подал. Он лишь посмотрел на собеседника, словно приняв какое-то решение.

— Если Максим не хочет встречаться с тобой в своем физическом теле, значит, у него есть на это веские причины. Я могу устроить тебе встречу с ним, но она будет не в этом мире.

Мальцев задумчиво посмотрел на темнеющий горизонт за окном автомобиля.

— Сновидения? У меня уже не хватит ни времени, ни сил чтобы войти туда, и уж тем более найти там Адучи.

Кюнеберг улыбнулся и повторил, будто не слыша собеседника:

— Я могу устроить тебе встречу. Это все что я могу для тебя сделать.

Он завел автомобиль и подмигнул Мальцеву.

— Там где сейчас стоят дома, раньше были поляны, исполненные мистического значения, особые Места Силы. Время прошло, а волшебство осталось. В Барнауле есть такое место, где сны становятся явью…

Небольшие колеса «девятки» с трудом пробивались сквозь вязкую кашицу мокрого снега, застилающую дорогу. Водитель внимательно следил за дорогой, рассказывая пассажиру о цели их поездки.

— В истории Барнаула немало тайн. Мы сейчас едем как раз в район старого города, туда, откуда он взял свое начало. Там стоял сереброплавильный завод. На Барнаулке, мелкой речке, текущей через городскую черту, была построена запруда. Я видел старую фотографию. На том месте, куда мы едем, когда-то было большое озеро. Сейчас там твердь, и в этом месте происходят весьма странные вещи.

Автомобиль свернул с проспекта и, преодолев несколько основательных сугробов, навороченных массивными колесами внедорожников, остановился около небольшой впадины. Кюнеберг глубоко вздохнул.

— Прибыли.

Мальцев удивленно осмотрелся.

— Здесь? И как дальше? Прямо из машины?

Координатор усмехнулся.

— Извини, в бардачке нет Корчуна, но он и не нужен. Мы никогда не пользовались Мерцающей Травой. На этом месте она и не понадобится.

— Да? А по-моему, Корчун бы сейчас не помешал.

Кюнеберг пожал плечами.

— На самом деле Корчун это обычная трава. Максим рассказывал мне о ней. Самая обычная трава! Она растет под ногами даже у самых обычных туристов отдыхающих на обочине алтайской дороги. Ее секрет в другом. Эффект зависит от момента сбора — несколько часов после определенного момента уже снова делают ее обычной травой. Но самое главное — это технология приготовления и приема. Понимаешь, помощь всегда вокруг нас. Нужно только научиться ее увидеть и использовать.

Он прибавил мощность печки и оба сновидца откинули спинки сидений, поудобней устраиваясь на ночлег. И если один закрыл глаза, то второй еще долго смотрел сквозь тонированное стекло «девятки» на темнеющие контуры окрестных домов и низкое небо, устланное дымной пеленой ночных облаков.

Сны сменяли друг друга, будто невидимый оператор торопливо менял фильмы в проекторе. Вот какой-то серый город. Улицы пустынные и безлюдные. Вспышка. Странный лес, с растительностью ярко фиолетового цвета. Вспышка. Полет над незнакомым двором, деревья, провода, птицы…

Очередной сон. Они идут вместе с Ириной по тропинке, пролегающей через целое поле цветов. Какое прекрасное Сновидение! Аргус смеется. Он обнимает жену и кружится с ней среди цветов, а она крепко прижимается к нему, уткнувшись лицом в его плечо.

Все, что произошло с ними там, в этом призрачном и жестоком мире казалось жутким сном, кошмаром от которого они, наконец, пробудились. Когда солнце начало клониться к горизонту, они вышли к реке. От воды тянуло свежестью. Аргус обнял Ирину, с восторгом вдыхая запах ее волос. Каким глупцом он был. Не ценил всего этого. Вся жизнь прошла в каких то мутных разногласиях, спорах, подозрениях, страхах, ревности. Бред. А на самом деле для счастья им нужно было так немного. Ради этих мгновений можно было без колебаний отдать всю прежнюю жизнь.

Он обнял ее, нежно прижимаясь к самому дорогому существу в своей жизни, и тихо прошептал:

— Я тебя очень сильно люблю!

Ирина наклонилась к воде и, зачерпнув ее ладонью, плеснула хрустальными брызгами в мужа. Он засмеялся и, схватив жену в объятия, закружил на речном берегу, не в силах больше сдерживать крик восторга. Вдруг Аргус остановился и медленно опустил Ирину на землю. Она проследила направление его и взгляда и улыбнулась:

— Ой, смотри, кто это? Какой милый мальчуган с собакой.

Аргус, прищурившись, рассматривал стоявшего невдалеке мальчика и сидевшую рядом с ним черную овчарку. Вспышка. Полет над озером. Яркий свет. Вспышка.

Сумерки. Скоро рассвет. Вокруг лежит снег. Заснеженный берег и заснеженная Катунь. Аргус узнал это место. Они были здесь с Адучи. Тогда, перед поездкой в горы, когда прекратилось его обучение. Но он помнил это место при свете солнца. Что привело его сюда ранним утром в этом странном Сновидении?.

— Это не Сновидение.

Аргус стремительно обернулся и увидел Коврова. Тот сидел на большом валуне, всего в нескольких шагах от него. На этот раз тайшин был в своем обычном теле, одетый в обычную зеленую ветровку и темные брюки.

— Это не Сновидение, — повторил он и кивнул Мальцеву головой на место рядом с собой. Аргус еще раз удивленно осмотрелся, хотя на самом деле удивляться за последнее время он разучился окончательно.

— Почему здесь зима? Ты не мог перенести нас в более комфортабельное место?

— Здесь зима, потому что в материальном мире зима. Здесь утро, потому что в материальном мире утро. Мы в реальном мире и в реальном времени.

— Но я же чувствую что это Сновидение.

— Ты так считаешь, потому что до сих пор находишься в теле Сновидения, но в реальном мире и в реальном месте, правда, за много километров от своего физического тела. Это — КЭРСО, Истинный Мир Сновидения. Здесь Харты не смогут нам помешать.

— Ты… знаешь?

Ковров качает головой.

— Конечно. Я и тогда знал это, когда отговаривал тебя ехать в Москву. Но это было неизбежно.

— Но ты ничего не говорил мне про Хартов!

— Я говорил, но ты как всегда не слышал. Твой ум был занят более важными для тебя вопросами.

— Ну хорошо, если ты знаешь про них, может ты поможешь мне?

— Чем?

— Мне нужна информация.

— Спрашивай…

Они развели костер на берегу реки. Ковров очень любил именно это сочетание стихий, превратившееся у него в своеобразную визитную карточку, ритуал, стиль жизни. Мальцев сидел у огня и смотрел на своего бывшего наставника, лицо которого было наполовину скрыто под капюшоном ветровки.

— Кто такие Харты?

Адучи кивает, словно ожидая этот вопрос.

— Харты — это Охотники за Чужаками.

— Охотники за Оборотнями?

— За Оборотнями сложно охотиться. Хотя Оборотни и относятся к категории Чужаков, Харты охотятся в основном за отступниками, теми, кто начинает отвергать контроль Системы.

— Поэтому они называют себя Защитниками Человечества?

— Они оберегают интересы человеческого Общества, Системы.

— Насколько я понимаю, Чужаки это те, кто «сошел с ума»?

— Чужаки — это люди, которые по той или иной причине выбились из-под влияния Системы. Человеческий мозг в бодрствующем состоянии излучает примерно в одном частотном диапазоне — это называется «бета-частота». Именно этот диапазон контролирует Система. Как только человек меняет частоту, Система автоматически считает его Чужаком.

Мальцев вспоминает все, что он слышал про уровни сознания от Кюнеберга.

— Постой, но ведь «альфа-частота», то есть состояние грез, фаза быстрого сна — это тоже смена подконтрольного Системе диапазона?

Адучи кивает ему.

— Да.

— Но ведь тогда получается, что все люди, ложась спать, уходят из-под контроля Системы? Ведь все люди по несколько раз за ночь впадают в «альфа-состояние»? И даже еще глубже, в «дельта» и «тета» ритмы?

— Совершенно верно.

— Значит все люди, засыпая, становятся Чужаками?

— Нет, не все. Человек не может постоянно бодрствовать, у него есть естественная потребность менять ритм своего сознания. Для Системы это является катастрофой. Она оказывается перед дилеммой — с одной стороны она не может позволить человеку уходить из-под контроля, с другой, не может позволить человеку погибнуть от психофизического истощения, вызванного отсутствием сна. Другими словами она не может лишить человека сна, но и допустить, чтобы он менял частоту не может. Поэтому, вся структура Системы построена таким образом, чтобы в течение времени бодрствования настолько истощить Силу человека, чтобы после смены частоты и ухода в сон у него не было никаких шансов начать осознавать себя на другом частотном уровне. То есть человек именно поэтому не имеет власти над снами и над их осознанием, потому что у него просто не хватает энергии, Силы. В течение дня он тратит Силу на реализацию программ, созданных для него Системой. Так Система обезопасила себя от потери контроля над людьми. Но, если бы человек накопил достаточно энергии и научился работать со своим сознанием, он бы получил возможность входить в сны осознанно, не теряя осознания текущего момента и управляя течением снов. Такие сны уже называются Сновидениями. Именно в них и кроется самое ужасное для Системы — свобода восприятия человека, его истинное могущество.

— И такие люди являются Чужаками?

— Да, но их очень сложно отследить. Когда такой человек начинает осознавать Сны, Система не может этого узнать, ведь она работает совершенно в ином частотном режиме. Например, когда ты в бодрствующем состоянии выпадаешь из «бета-ритма», понижая частоту своего мозга, занимаясь медитацией или созерцанием, Система на какое-то время теряет тебя, но фиксирует твой «уход». Когда ты «возвращаешься», она начинает наблюдать за тобой. Сон — это естественный «уход». Поэтому оборотни научились ускользать из-под контроля Системы, проводя ночное время в совершенно невероятных мирах, а поутру опять возвращаясь в социум. Тайшины стали жить полноценной жизнью в обоих мирах. Но многие люди этого сделать не могут. Открыв для себя Сновидения, они с трудом адаптируются к прежней жизни в социуме. Вот именно для таких «беглецов» Система и создала Хартов. Харты — это «спецназ» Системы. Их интересуют Чужаки, которые получают возможность осознанно выходить за границы человеческой обусловленности. Система отторгает таких Чужаков, но некоторым из них предлагает возможность остаться в рамках социума на условиях взаимовыгодного сотрудничества.

Мальцев почувствовал, как от избытка новой информации его осознание стало нестабильным, но видимо это место обладало какой-то особой притягательной силой, потому что Сновидение не текло и не изменялось.

— Значит… Харты могут путешествовать по Снам?

— Да. Они выслеживают тех, кто осознают сны. Это лазутчики Системы в мире Сновидений.

— Значит, от Системы не спрятаться даже в Сновидениях?

Адучи смеется.

— Нет. Диктат Системы очень ограничен. Он — всего лишь стиль мышления. Не более. Измени стиль мышления, и диктатура Системы рухнет.

— Но Харты…

— Хартов не так уж и много на самом деле, их всего лишь несколько десятков, не более. Они не могут контролировать человека в Сновидениях, потому что Миры Сновидения безграничны, их множество. Хартов интересуют лишь некоторые Чужаки, особенные «диссиденты». Те, кто, получив в Сновидениях доступ к необычным возможностям, при возвращении в социум начинает активно этот социум переделывать. Кто-то начинает пропагандировать новую религию, кто-то реализовывать свои потаенные желания и страсти. Вот такие люди становятся объектом внимания Хартов. Погоня за Силой и Властью — вот истинный бич для человеческого сознания. В одном древнем тексте говориться: «Если человек не думает, что он достиг чего-то сверхъестественного, то это хорошо. Если человек думает, что он достиг чего-то сверхъестественного, тогда он привлечет демонов». Воистину это так…

Мальцев опять чувствует дрожь во всем теле.

— А как они выбирают кандидата в Харты?

Адучи встал и прошелся около костра.

— Они ищут героев…

Мальцев тоже хотел встать, но передумал — он вдруг почувствовал, что если встанет, то сразу потеряет контроль над сном.

— В каком смысле?

Прикрытое капюшоном лицо тайшина повернулось к нему.

— В прямом. Таких как ты…

Мальцев удивленно посмотрел на Адучи.

— Макс…

— Тс-с… Не произноси моего имени. Здесь нет имен. Это место для оборотней.

— Хорошо. Извини. Но мне непонятно о чем ты говоришь. Какой я герой?

— Твоя проблема в том, что ты не хочешь признаться себе.

— В чем? В чем я должен себе признаться?

Адучи замолчал, но его молчание длилось недолго.

— Ты никогда не задумывался, почему я начал тренировать тебя?

— Вадим, тот, что помог мне встретиться с тобой, намекнул, что это может быть как-то связано с «зубом Волка». Что это такое?

— «Зуб Волка»? Это маленький, незаметный зубец на графике специальной нейрограммы — Х-динотор. Однако, несмотря на свои размеры, он весьма точно указывает на принадлежность человека к Сумеречному Роду.

— Сумеречному Роду?

— На самом деле люди очень разнородны по своей принадлежности. Несмотря на кажущуюся одинаковость и схожесть физиологических параметров, люди делятся на Роды. Сумеречные Люди организовали Клан Волка много сотен лет тому назад.

— Значит… Я принадлежу к Сумеречному Роду?

— Я так и подумал когда получил результаты сканирования, которые мы сделали тайком от тебя. Но потом, после предварительного курса занятий, я понял что ошибался.

— Что это значит? Ведь у меня есть «зуб Волка»?

— Есть, но это не Х-динотор. Это имитация. Люди, владеющие Х-двойником, обладают некоторыми свойствами Сумеречных людей, но они ими не являются. Именно таких имитаторов и разыскивают Харты. Именно они вызывают их особый интерес, потому что они могут иногда заглядывать в Сумеречный Мир — мир между Нижним и Верхним Мирами. Мир, который находится за гранью Серединного Мира, и в котором власть божеств ограничена. Именно из этих людей получаются самые лучшие Харты. Но если Сумеречные люди — Джаксины, владеют ИТУ-ТАЙ — Законом Равновесия, позволяющим им соблюдать Высшие Законы Мироздания, то Харты являются угрозой этим Законам, потому что признают только один закон, которому служат — Закон Системы.

— Постой… Так значит… Харты поэтому и охотятся за мной? Значит, это правда и я — один из них?

Адучи молча смотрит на него.

— Я — Харт? — повторил свой вопрос Аргус, пытаясь заглянуть в темноту капюшона.

— Нет. Ты не Харт. Но ты можешь им стать.

— Я так понимаю, что альтернатива инициации в Харты весьма четко определена?

Тайшин развел руками.

— Два выхода остаются только у тех, кого проглотил Дракон. Это следствие дуальности сознания, свойственной людям. Для оборотня горизонт открыт во всех направлениях. Ты же сам загоняешь себя в пасть Дракона. В тебе слишком много скрытого страха и самолюбия.

Мальцев сразу вспомнил эту фразу и то путешествие к храму Тай-Шин в запутанных лабиринтах Миров Сновидения. Адучи, казалось, прочитал его мысли, потому что кивнул и тихо проговорил:

— Никто не виноват в том, что ты не смог войти тогда в Храм. Силу Тай-Шин невозможно обмануть. Она пронизывает покровы и видит твою истинную сущность. Тебе сложно признать это, но ты всегда хотел только одного — признания себя Героем, спасителем человечества. Все это время ты стремился оказаться лучше меня. Все твои усилия были направлены не на поиск своего Пути, а на превосходство моего. Это очень характерно для людей. Ты всегда стремился мне доказать что ты сильный, что ты сильнее меня, что ты достоин стать тайшином и вступить в контакт с моими Наставниками, которые, конечно же, обязательно оценили бы твой истинный потенциал. Ведь так?

Мальцев хотел возразить, но почувствовал, что пытается бороться с чем-то, что поднималось изнутри невидимой, но ощутимой волной. Адучи продолжал. Он словно влез в его подсознание, вытаскивая оттуда, на манер фокусника, похожие на цирковых кроликов потаенные страхи и комплексы. Мальцев понял, что если он будет препятствовать этому процессу, то вылетит из Сновидения как пробка из бутылки, но и спокойно наблюдать за этим унизительным зрелищем было невозможно. Он сжал руки в кулаки, будто удерживая себя на месте.

— Но если ты подсознательно соревновался со мной, представляешь, что бы произошло, ели бы ты встретился с кем-нибудь из моих Наставников?

Мальцев вспомнил свой безотчетный бросок и ответный удар ножом, повредивший ему сухожилие на руке. Адучи подошел к нему вплотную и приблизил свои глаза к его глазам.

— Единственная возможность для тебя избежать трансформацию в Харта, — это избавиться от своего раздутого и подавляющего ЭГО. Пока ты сражаешься с миром вокруг, в тебе будет существовать что-то, за что Харты зацепят тебя, предлагая стать одним из них.

— Но… я… люблю этот мир.

— Да, ты любишь его, но только в одном качестве — в качестве спасенного тобой, должного тебе, признающего тебя Важным! Но твоя проблема в том, что ты даже не знаешь от кого его необходимо защищать. Всю свою жизнь ты был так увлечен своей персоной, что шел вперед, не замечая ничего. Героям некогда отвлекаться на мелочи, ведь их ждут подвиги! Но мир постоянно пытался предупредить тебя. Парадокс человечества — любя окружающий мир, люди практически уничтожили его. Вспомни! Тайга пыталась убить тебя. Но ты смог убить тайгу, уничтожив ее наемного убийцу. Мертвые пытались открыть твои глаза на истинное положение вещей, но ты умудрился убить даже мертвых. Даже твоя жена пыталась убить тебя, потому что этот мир устал воевать. А в твоей душе живет тяга к героизму, тяга к ратным подвигам, которая зажигает дымные костры войны на земле. Ты — Харт в душе, просто еще не хочешь этого признать. Когда ты встретишь одного из них, того, кто сможет убедить тебя в этом, ты поймешь, о чем я говорю. Но ты должен запомнить кое-что, прежде чем мы расстанемся. Харты считают, что они защищают свой Дом. Уютный Дом, даровавший всем нам жизнь. В этом и кроется их основное заблуждение…

Тайшин опять вернулся на свое место и сел к огню.

— Пока ты не познаешь истинной, безответной Любви. Пока ты не познаешь что такое прикосновение Богини, у тебя никогда не будет настоящего Дома. Только лишь суррогат, иллюзия, заполненная диктатом и ложью. Потому что без Хозяйки эта планета — пуста…

Мальцев почувствовал что задыхается. Адучи взял его за руки и прошептал несколько слов на незнакомом языке. Сразу стало легче. Он перевел дыхание.

— Харты могут прийти сюда?

Ковров отрицательно помотал головой.

— В своих телах Сновидения — нет. Хартам недоступно Кэрсо. Система боится упустить Хартов, поэтому она снабдила их своеобразными предохранителями, не позволяющими уходить дальше Миров Сновидений которые относятся к сфере нашего сознания. Кэрсо — это нечто иное. Это один из слоев «матрешки», из которых состоит привычный для нашего сознания материальный мир. Именно поэтому у меня была лишь единственная альтернатива, привести тебя в место моего пребывания через Кэрсо. Я здесь живу последние несколько недель. Но они могут прийти сюда в физических телах, а на это необходимо определенное время. Поэтому пока нам ничего не угрожает.

Мальцев повернул голову в сторону реки и тихо попросил:

— Расскажи мне про Богиню…

Адучи тоже посмотрел на реку, и задумчиво проговорил:

— Про нее невозможно рассказывать. Ее можно лишь ощутить.

— Но как?

— Я знаю одно — это самый большой ужас Хартов. Они боятся появления Богини в этом мире. И именно поэтому они преследуют тайшинов. Они считают, что если тайшины откроют Богине дорогу в этот мир, человечество погибнет.

— Но если Богини нет в этом мире, то, как я смогу прикоснуться к ней?

— Ответ на этот вопрос ждет тебя в ближайшем будущем.

— В будущем? Когда я вернусь, то встречусь с ними. И боюсь что Харты не оставят мне времени ни для какого будущего. Ты как всегда отказываешься мне помочь?

Адучи всплеснул руками.

— Да когда ты поймешь, наконец, что никакая помощь тебе не нужна! Харты лишь создают иллюзию невозможности выбора. На самом деле все в наших руках. Я желаю тебе сделать правильный выбор. Открою тебе напоследок еще один секрет. Он очень простой, но именно с помощью него можно периодически становиться для Системы невидимкой. Когда ты чувствуешь, что твои мысли тебе не принадлежат, остановись.

— В каком смысле?

— Останови свой внутренний диалог. Смени частоту. Для этого подходит все что угодно — медитация, созерцание, потрясение красотой, расфокусировка зрения. Все что угодно. Главное сбить частоту той радиостанции, которая вещает нам с детства, указывая куда дальше идти и как дальше поступать. Слушай голос своего Сердца. Он не обманывает. Никогда.

— Но ведь ты сам говорил, что Система начинает присматриваться к человеку, меняющему частоту.

— Да ну и пусть! Видишь ли, не смотря на то, что я оперирую понятием «Система», я до сих пор сам не знаю что это такое. Это невозможно понять, но можно почувствовать на себе ее прикосновение. Система огромна. Ее власть распространяется на все континенты. Я думаю, она создана из невидимых психоэнергетических полей, связанных с жизнедеятельностью человека. И для того чтобы поддерживать свое существование, она вынуждена постоянно стимулировать эмоции людей, содержащие в себе огромный психоэнергетический заряд. Мне кажется, что потенциал здесь не играет особой роли, важным является сила эмоции, ее интенсивность, насыщенность. Если сравнивать положительные и отрицательные эмоции людей, как ты думаешь, какие будут более сильными?

Мальцев задумался на мгновение.

— Сложно сказать.

— Да ничего сложного, — Адучи поворачивается к сновидцу, — люди не умеют радоваться, они бояться быть счастливыми. Они даже примету придумали — «много смеешься — не к добру!». Представляешь? Люди бояться смеяться! Любая радость отягощена ожиданием горя, любой успех отягощен страхом зависти и сглаза, любая мечта отягощена грядущим разочарованием. А вот в негативных эмоциях силы предостаточно. Именно поэтому Системе выгодны войны, страдания, слезы. Она ничего не может поделать — ею движет закон системной безопасности, когда она вынуждена обеспечивать свою жизнедеятельность самым эффективным способом.

— И что, ты думаешь, если люди научатся по настоящему радоваться, Система перенастроит свою структуру и будет стимулировать людей на счастье и веселье?

Адучи смеется.

— А почему бы и нет?

Мальцев сомнительно хмурится.

— Ты же понимаешь что это утопия?

Адучи водит руками над огнем костра.

— А вот сейчас я действительно открою тебе настоящую Тайну. Это мой тебе подарок на прощание. Дело в том, что когда Бог сотворил человека на этой Земле, он дал ему уникальнейший дар! Самый ценный дар в этой Вселенной! Не догадываешься, что это?

Мальцев раздумывает.

— Способность любить?

— Ну вот, ты опять говоришь заученными фразами, даже не понимая их истинного смысла. Способность любить является следствием этого дара…

— Ну…

— Ладно, не буду тебя напрягать. Бог дал человеку Свободу Выбора! Понимаешь? Свободу быть кем угодно! И даже Бог, подарив человеку этот подарок, не может влиять на человеческую судьбу. Что же тогда говорить о какой-то Системе…

— То есть, ты хочешь сказать, что Система на самом деле не властна над нами?

— Ну конечно! С помощью нашего намерения мы можем выбирать любое из направлений в этом мире! Это наша врожденная особенность. Мы можем выбирать любой из вариантов этой жизни, а Системе придется подстраиваться под наш выбор и вписывать этот вариант в свой сценарий.

— Так это получается, что, становясь жертвами Системы, мы всего лишь проявляем свой выбор быть жертвами?

Костер полыхнул вверх обжигающим крылом огня, будто подтверждая слова сновидца.

— Вот и все! — Адучи развел руками, — это и есть самая великая тайна на планете. И не надо никаких Учений и иерархий, чтобы ее понять. Просто с детства нам внушают, что мы являемся существами зависимыми, и мы, вырастая, продолжаем выражать наше намерение жить такой жизнью, не понимая, что эти голоса в наших мыслях не всегда являются нашими.

— Так что же делать?

— Принять ответственность за свою жизнь на себя. Перестать искать виноватых и пастырей. Услышать голос своего истинного Я. А этот голос можно услышать, только научившись прислушиваться к своему сердцу.

Тайшин наклонился, и, зачерпнув ладонью рыхлый снег, размял его в пальцах,

— А кем ты мечтал стать в детстве?

— Я не помню…

— Это слишком банальный ответ для кандидата в оборотни.

— А ты? Ты кем мечтал стать?

— Вопросом на вопрос, тоже банально. Ну, ты что?..

— Ну, давай, скажи мне напоследок. Может, если ты скажешь, я тоже вспомню свою детскую мечту?

Ковров протянул руки к огню. Отсветы бродили причудливыми тенями по его лицу, и Мальцев сразу вспомнил ту ночь страшных историй в лагере туристов. Ковров что-то тихо прошептал, и костер сразу стал ярче, словно откликаясь на слова друга.

— Я мечтал стать Сказочником. Но потом понял, что сказки сами по себе скучны, и решил оживить их. Так я решил стать Волшебником. Мечтал сидеть у костра на берегу реки, не думая об опасности и наслаждаясь миром вокруг. Мечтал гулять по лесу с собакой. Спокойно спать ночью. Вечером любоваться закатом, а утром — восходом. Общаться с близкими людьми и не считать время, отпущенное на жизнь.

Он замолчал. Мальцев поворошил длинной палкой угли.

— И что, сбылось?

— Потом оказалось, что быть Волшебником в этом мире достаточно хлопотно и опасно. Общество не нуждается в Волшебниках. Люди чувствуют себя ущемленными и напряженными рядом с ними. Тогда я запечатал эти желания глубоко в подсознании, подобно драгоценному кладу, скрытому от посторонних глаз, и решил воевать с таким Обществом. Я решил стать Воином. Однако воевать с родными и близкими тоже было довольно болезненно. И я решил, что совершу какой-нибудь невероятный подвиг, и Общество признает меня Героем. И вот тогда все мои враги, все мои родные и близкие тоже признают мое мнение… Ты никогда не задумывался, почему все дети мечтают стать Великими, или хотя бы, Значимыми, но большинство становятся посредственными неудачниками? И вообще, почему большинство людей, такие интересные в детстве, становясь взрослыми, превращаются в голодных, хитрых, коварных и тупых существ?

Мальцев развел руками:

— Потому что они люди…

Ковров хлопнул в ладоши.

— Именно! Следовательно, для того, чтобы перестать быть такими неприглядными созданиями, что им необходимо сделать?

— Перестать быть людьми?

— Нет, им нужно перестать быть зависимыми людьми.

— Но ведь нужна альтернатива. Не все могут позволить себе стать оборотнями.

— Для тайшина стать оборотнем, это значит стать свободным. Стать оборотнем, это научиться выходить из под диктата социальных шаблонов. А это могут все, но все себе это позволяют. Если бы я остался Воином, Система бы придумала назначение моему воинственному настроению. Став оборотнем, я получил возможность становиться кем угодно. Я научился понимать язык ветра и голос огня, шепот реки и шелест деревьев, общаться с животными и понимать других людей. Стать оборотнем, это не значит отказаться от своей человеческой природы. Наоборот, это значит стать истинным самим собой, потому что оборотень — это наша истинная сущность. Стать оборотнем — это значит освободить свое восприятие, это значит перестать находиться в плену иллюзий относительно собственной природы, это значит найти выход из ловушки нашего ума, из тюрьмы видимого материального мира. На самом деле нам доступно гораздо большее. Вот только сбежать из этой тюрьмы достаточно сложно, потому что ее охраняют очень опытные часовые. Однако это возможно. Все что для этого нужно — освободиться от лишнего веса, чтобы стать легким, а потом оседлать Ветер и полететь вместе с ним домой, туда, где в пыльных сундуках нас ждут наши истинные мечты.

Треск костра сгладил неловкое молчание, возникшее после последних слов Адучи. Он встал и посмотрел на Мальцева.

— Так кем ты хотел стать?

Мальцев смущенно заерзал на своем месте.

— Воином. Самым великим Воином на земле.

Ковров многозначительно кивнул.

— Понятно. Я так и подумал. Прощай. Возможно, мы еще увидимся. Удачи тебе…

Он развернулся и медленно пошел в направлении видневшихся вдалеке домиков туристической базы, на которой Ковров жил все последнее время. Мальцев остался сидеть у огня. Он просто не знал, что ему теперь делать. Он остался один в новом, незнакомом мире Кэрсо, так сильно похожим на знакомый мир. Какой-то посторонний звук возник в пространстве раздражающей дробью. Мальцев вздрогнул и прислушался. Стук повторился. Мальцев осмотрелся, но источника подобных звуков вокруг не было. Он закрыл глаза, чтобы вычислить направление, в котором скрывался невидимый барабанщик. Но когда вновь их открыл, то понял, в чем было дело. Горный Алтай и заснеженная Катунь растворились, растаяли как очередной сон. А он сидел в теплом салоне «девятки», медленно шевеля руками и ногами и моргая заспанными глазами. На улице было еще темно, но солнце уже зажгло небо на горизонте слабым оранжевым заревом. Стук повторился. Вздрогнул и проснулся сидевший на водительском кресле Кюнеберг. Мальцев повернул голову и увидел, что около автомобиля стоят люди в форме сотрудников ДПС. Один из них настойчиво постукивал чем-то твердым по стеклу. А когда Кюнеберг открыл фиксатор замков, двери стремительно открылись и его практически вытащили из салона, как успел заметить Владислав, вооруженные автоматами АКСУ милиционеры. Мальцев выпрямился, но с его стороны дверь осталась закрытой. Сквозь грязное стекло ему было видно, как сотрудники проверяют у Координатора «Стаи» документы. Через минуту дверь со стороны водителя опять открылась и в салон «девятки» сел человек в штатском. Мальцев пригляделся к нему и онемел от неожиданности. Рядом с ним сидел… полковник ФСБ, начальник Комитета по контролю стратегических наукоемких производств, Скоков Борис Леонидович.

— Упс… — растерянно пробормотал Мальцев, не зная как реагировать на неожиданную встречу.

Скоков поморщился.

— Так обычно говорят в американских фильмах, которые я не очень люблю. Все эти «упс», «уау», «уф»…

Мальцев хмыкнул.

— Действительно, в последнее время меня пробивает на банальности. Это я от избытка впечатлений. Как вы меня нашли?

Скоков пожал плечами.

— Работа такая. У нас очень мало времени, Владислав Сергеевич. История с этими «инками» зашла слишком далеко. Нам необходимо ваше непосредственное участие.

— Но я…

Скоков решительно похлопал бывшего директора Агентства Корпоративной Безопасности по руке.

— Эта история на самом деле зашла слишком далеко — на уровень интересов национальной безопасности. Понимаете? Как вы думаете, если я потратил столько усилий чтобы вас отыскать, есть ли у вас возможность размышлять — принимать мое предложение или нет?

— Да нет, вы не поняли, Борис… простите…

— Леонидович.

— Борис Леонидович. Я сам нахожусь в весьма щекотливом положении. Вопрос моей безопасности…

— Вопросы вашей безопасности теперь находятся в моей компетенции. Поверьте, теперь, вам ничего не угрожает. Пойдемте, Владислав Сергеевич, у нас на самом деле совершенно нет лишнего времени.

— А что будет с ним? — Мальцев кивнул на Кюнеберга, стоявшего на улице в окружении вооруженных милиционеров.

— А что с ним будет? Ничего. У нас нет к нему абсолютно никаких претензий. Так, стандартная процедура отсекания. Мы его не задерживаем.

Они вышли на морозный воздух. Мальцев сразу встретился с Кюнебергом глазами. Во взгляде Координатора читалось спокойное понимание ситуации. Он чуть заметно кивнул Аргусу, словно предупреждая о чем-то, а затем показал взглядом на людей в форме и улыбнулся, будто комментируя недавний разговор о Системе и ее проявлениях. Мальцев глубоко вдохнул утреннюю прохладу и перевел взгляд на Скокова. Тот показал ему рукой на черный тонированный «Мерседес» припаркованный неподалеку. Мальцев подумал, что, наверное, именно такие ощущения должны были испытывать в середине прошлого века люди, которых приглашали в зловещие черные автомобили сотрудники НКВД. Он кивнул и обошел «девятку», махнув на прощание Кюнебергу рукой. Милиционеры уже садились в патрульный ГАЗ, тоже припаркованный неподалеку. Почему-то опять садиться в салон автомобиля совсем не хотелось. Мальцев с жадностью глотал свежий воздух, как пловец, поднявшийся из глубины, но никак не мог утолить этот голод.

Когда они подошли к «Мерседесу» дверцы открылись, из чего можно было сделать вывод, что внутри еще кто-то был. Прежде чем сесть в нагретый салон, Мальцев наклонился и посмотрел на находившихся в автомобиле людей. Он не сразу разглядел в сумерках их лица, но ощущения уже включили сигнал тревоги. Спустя мгновение Аргус замер, пораженный увиденным — из полутемного салона на него, улыбаясь, смотрел… Директор фирмы «ИНИС», полуазиат, возглавляющий один из самых мощных синдикатов «инков» на российском пространстве.

Мальцев медленно, словно находясь в ступоре, перевел взгляд сначала на Кюнеберга, который продолжал стоять около своего автомобиля, а затем на Скокова. Но полковник был спокоен и тоже улыбался.

— Не беспокойтесь, Владислав Сергеевич, Вам ничего не угрожает. Не делайте глупостей. Садитесь в автомобиль.

Когда дверцы «Мерседеса» захлопнулись, разом отсекая все звуки улицы, Скоков обернулся с переднего сидения и кивнул Аргусу.

— Познакомьтесь. Это — Владислав Сергеевич Мальцев, наш новый консультант.

Директор «ИНИСА» закивал головой.

— Мы уже знакомы…

Скоков кивнул на улыбающегося азиата.

— А это — Уюм. Он очень давно искал встречи с вами, Владислав. Жаль, что вы встретились при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Но теперь, думаю, мы проясним все недоразумения, и будем позитивно сотрудничать.

Мальцев сидел неподвижно, пытаясь успокоить вихрь мыслей в голове. Вот все и произошло. «Инк», от которого он скрывался все это время, который уничтожил его бизнес, теперь совершенно спокойно сидел рядом и улыбался.

Остановиться… Остановиться… Дыхание глубокое. Спокойно…

Более того, с ним в одном автомобиле сидел полковник могущественного силового ведомства, который должен был, по логике вещей, представлять интересы уничтоженного «НОРСА». А это могло значить только одно…

Водитель, немолодой уже мужчина с атлетически развитыми плечами и мощной шеей, завел чуть слышно загудевший мотор и лихо вырулил на дорогу. Скоков опять обернулся к Аргусу и, пристально посмотрев ему в глаза, мягко произнес:

— Чтобы не тратить драгоценное время на ненужные разговоры, сразу проясню ситуацию — в данный момент я на самом деле представляю интересы национальной безопасности, хотя могущественное ведомство, о котором вы только что изволили подумать, к этому имеет очень опосредованное отношение. И значит это, действительно, только одно…

Мальцев усмехнулся.

— А я думал мысли у вас только господин Уюм может читать.

— Не только.

— Так значит вы тоже Харт?

Скоков продолжал спокойно смотреть на него.

— А как же Венгерцев, ваш друг? Или вам, Хартам, побоку такие нюансы? Ничего личного?

— Я прекрасно понимаю вас, Владислав. Будь я на вашем месте, а я тоже был когда-то на вашем месте, я бы реагировал гораздо более остро. Но когда вы познакомитесь со спецификой нашей деятельности, поверьте, ваш скепсис заметно поубавиться. У вас сложилось совершенно ложное впечатление о нас и вам все видится в искаженном свете. Но Истину всегда сложно рассмотреть за нагромождением домыслов. Сейчас мы поедем в одно место, где вы узнаете много нового. Много из того, что поменяет ваше отношение к нам.

— Я так понимаю, у меня выбора особого нет.

— Вы правильно понимаете, Владислав. Я хочу, чтобы вы также поняли — мы, все здесь собравшиеся, представляем интересы человечества, как бы пафосно это ни звучало. Поэтому все наши действия продиктованы необходимостью очень высокого уровня. И на этот счет у вас не должно оставаться никаких иллюзий.

«Мерседес» стремительно несся вперед, рассекая воздух своим массивным черным телом. Мальцев откинулся на мягкое сидение и отрешенно смотрел на мелькающие мимо заснеженные силуэты мрачных домов.