"Камкурт. Хроники Тай-Шин" - читать интересную книгу автора (Коробейщиков Андрей)

Глава 2. «Хаосферинг» Танцы Аши во сне

Окна квартиры, которую снимал Мальцев, выходили на Ленинский проспект. Аргус стоял у окна, скрестив руки на груди и задумчиво разглядывая сквозь узоры изморози фрагмент центральной улицы города. В голове, как замкнутая в знак бесконечности «лента Мебиуса», крутилась одна и та же мысль:

«Что теперь делать?».

Не давал покоя еще даже не обретенный, но уже утраченный мир Тай-Шин. Беспокоила дальнейшая участь, связанная с охотой на него Хартов, могущественных покровителей московских «инков». Точила душу память о несчастной любви и потерянных им женщинах.

Мальцев сжал руки в кулаки и беззвучно потряс ими перед собой, словно грозя кому-то невидимому там, на холодных темных улицах зимнего Барнаула. Все! Хватит! Это закончиться сегодня. И он не собирается сдаваться без боя. Настало время расставить все точки. Найти Коврова или уйти красиво, громко хлопнув дверью напоследок…

Аргус снял с себя всю одежду и направился в душ. Простояв полчаса под горячими струями душа, он насухо растер свое тело полотенцем и вернулся в комнату. Упав на диван, он лег на спину и, улыбнувшись, осмотрел напоследок комнату, словно прощаясь с этим миром. На самом деле это было недалеко от истины. Аргус просто не знал, вернется он из этого путешествия или нет. То, что он решил предпринять, было больше похоже на жест отчаяния. Но и другого пути у него не было. Харты наверняка везде ищут его, причем не только привычными оперативными методами. У них имелся весьма приличный арсенал средств. Наверняка они ждут, когда он раскроется, снимет все ментальные защиты. И вот тогда они с точностью до метра вычислят его местонахождения, и явятся к нему, если не в физических телах, то опять в образе какой-нибудь энергетической твари. А он вынужден будет раскрыться, потому что Аргус хотел сегодня войти в пространство Сновидения как можно глубже. Он расслабился, снимая один за другим с тела все блокирующие напряжения и зажимы. Одеялом он накрываться не стал, поэтому его обнаженное тело покрылось гусиной кожей от легкого сквозняка из приоткрытой форточки. Ничего, холод гораздо предпочтительнее для искусства Сновидения, нежели жара. Он закрыл глаза и сфокусировался на дыхании. Глубокое и ровное, оно должно было окончательно расслабить тело. Темное пространство перед внутренним взором замигало разноцветными огнями. Аргус сконцентрировался на одном пятне оранжевого цвета, сияющим прямо по центру, и уже через несколько секунд почувствовал, что проваливается в него. Именно в этот момент необходимо было удержать свое восприятие бодрствующим, позволив сознанию втянуться в оранжевую глубину.

Тьма. Ощущение покоя и тишины. Словно парящий лист, он опускался все ниже, а возможно, поднимался все выше в безграничное небо Сновидения, раскинувшееся во все стороны безбрежным океаном.

Он где-то рядом. Вспышкой возникло и тут же исчезло видение. Словно мигнувший слайд.

Река. Иглы на ветвях дерева. Темный силуэт. Костер…

Нужно отпустить себя. Сновидец, путешествующий по Снам должен быть легким и свободным. Только тогда Сны откроют для него свои двери.

Силуэт у костра. Серые камни. Кусты. Деревья.

Нужно сфокусироваться на окружающем видении. Нужно дать команду разуму — «Это Сон! Я во Сне!». Все вокруг течет и мерцает.

Человек у костра оборачивается. Полет. Разноцветные искры, словно звезды, пролетающие мимо на бешеной скорости. Тьма.

Мальцев выгнулся и судорожно втянул в себя воздух. Тьма вокруг. Сев и покачав головой, он осмотрелся. Слабый свет из-за окна. Знакомая комната. Где он? А-а, это та комната, где он жил последнее время в Барнауле. Значит, он просто выпал из сновидения. Так. Время. Нет времени. Вернуться, чтобы попробовать снова. Аргус откинулся на кровать. Восстановление дыхания. Концентрация. Несколько аффирмаций, позволяющих облегчить вхождение в сновидение. Пятно. Ощущения в области пупка.

Аргус тщетно пытался сосредоточиться на окружающем пространстве. Спустя какое-то время его опять выкинуло из сна, и он просто лежал в темноте, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. Так он лежал бесконечно долго, потеряв счет времени. В его голове теперь отчаянно билась только одна мысль, как радиопозывные «SOS», посылаемые с терпящего бедствие корабля — он звал своего бывшего товарища и наставника. Звал или просто уже прощался, понимая, что этими жестами отчаяния наверняка привлек к себе внимание Хартов. Во внутреннем пространстве вдруг стали возникать и гаснуть воспоминания, навеянные сумеречным состоянием между сном и бодрствованием. Вот возникло одно, отчетливое воспоминание об их совместной с Ковровым поездке в Москву. Это было за несколько месяцев до их расставания. Видения проносились перед внутренним взором как ускоренные кадры семейной хроники.

Вот они стоят на перроне одной из станций метрополитена. Вокруг очень людно. Судя по суетливым потокам, был самый час пик, время, когда переходы метрополитена наполнялись живыми ручьями человеческих течений, словно подземные реки, бегущие во тьме недр. Ковров, провокационно улыбаясь, забирает у напарника кейс со всеми вещами и документами, взъерошивает ему волосы и тихо говорит, стараясь, чтобы его не услышали толкущиеся рядом люди.

— Я буду ждать тебя где-то там, в бесконечных дебрях этой подземной империи. Так в свое время со мной поступил и мой наставник. Тут не нужно никаких дополнительных указаний. Просто найди меня и все.

Мальцев озадаченно хмурит брови.

— А если я не смогу тебя найти. Мы назначим какое-то условное место встречи?

Ковров смотрит на него с удивлением.

— Ага, сейчас! Если ты меня не найдешь до закрытия метро, я сегодня же улечу обратно в Барнаул. Готов? Поехали!

Он подмигнул Мальцеву и, заскочив в переполненный вагон подошедшего метропоезда, тут же смешался с пестрой толпой. Двери захлопнулись и поезд, постепенно набирая скорость, исчез в темном тоннеле, унося в своем чреве объект этой необычной городской охоты.

Аргус сел на скамейку и осмотрелся. Десятки километров извилистых тоннелей под землей, тысячи людей и нужно было найти во всем этом конгломерате подземных коммуникаций всего лишь одного человека. Как и в тайге, единственным, что могло помочь охотнику сделать это, были инстинкты — неуловимый голос интуиции, уверенно ведущий человека сквозь все препятствия к искомой цели. Значит, нужно было просто отпустить себя, позволяя интуиции свободно раскрыться в этой окружающей суете. Он встал и, расфокусировав зрение и погасив внутренний диалог, направился в ближайший переход. Он слишком поздно вспомнил одно из главных правил Охоты: когда Охотник входит в лес, он становится невидимкой, сливается с лесом. Коварно растрепанные Максимом волосы привлекали непроизвольные взгляды некоторых прохожих. Мальцев поспешно пригладил их и тут же вспомнил что Максим забрал все вещи, а вместе с ними документы, деньги. А без этого в чужом городе, тем более в Москве, находиться было небезопасно. Подобные мысли не могли не вызвать внутреннего напряжения, которое сразу же начало посылать невидимые сигналы в окружающее пространство, привлекая на резонансе волн объект страха к источнику его породившему. Интуитивный стиль ходьбы был безнадежно сбит тщетно подавляемыми опасениями. Влад растерянно остановился, не зная, что делать дальше. У него, наверное, был очень подозрительный вид, потому что навстречу ему из какой-то ниши выдвинулся постовой милиционер, намереваясь проверить документы. Мальцев машинально свернул в боковой тоннель и смешался с толпой, которая понесла его в неизвестном направлении. Периферическим зрением Владислав успел заметить, как милиционер проводил его внимательным взглядом и сообщил что-то по рации, видимо передавая приметы подозрительного субъекта на следующий пост. Нужно было что-то делать. Не хватало еще только залететь в КПЗ. Без документов это могло закончиться весьма печально. Он растерянно осмотрелся. Тоннель служил переходом на другую станцию, и там его уже наверняка ждали. Обратно возвращаться тоже было опасно. Маловероятно, что сотрудник покинул свой пост и вернулся в дежурку.

Охота… Вот для чего Адучи забросил его в это зловещее подземелье, без документов и денег. Во власть полной неопределенности. Инстинкты…

«Давай, Охотник, выбирайся отсюда…».

Он выбился из затягивающего течения людского потока и прижался спиной к стене, внимательно осматриваясь по сторонам. Его взгляд упал на две двери. На одной было написано «Служебное помещение. УРД-2». На другой не было никаких опознавательных знаков. Обе оказались закрытыми. Больше никаких намеков на какой-нибудь выход из тоннеля не было. Оставалось возвращаться. Или идти вперед, каким-нибудь невероятным образом минуя милицейские посты. Каким? Ответ пришел сам собой. В памяти возник очередной урок в алтайской тайге. Два человека в черных одеждах и сгущающиеся сумерки, отражающиеся в вечерней реке. Адучи показывает ему, как становится невидимым. Умение отводить взгляд. Древняя магия, которая действует не только в лесу, но и в городских джунглях. Аргус закрыл глаза, восстанавливая дыхания. Затем он вытянул перед собой руку и начертил в воздухе древнюю руну невидимости, напоминающую своими очертаниями бабочку. Ему даже показалось, что очертания руны светились в воздухе нежным желтым светом. Он завернулся в этот воображаемый узор, обволакивая себя невидимыми энергетическими линиями, делающими его «невидимым» для чужого внимания. Физическое тело, конечно, никуда не исчезало. Сознание другого существа просто «отвлекалось» на другие предметы, «не замечая» охотника окутанного магией невидимости. Так поступали тайшины с незапамятных времен, становясь невидимыми для противников и животных, которым суждено было стать их добычей на охоте.

Как и следовало ожидать, милиционер на выходе из тоннеля даже не посмотрел на него. Мальцев прошел мимо и тут же увидел Коврова. Он стоял в углу за киоском, на котором были разложены газеты.

— Ты отлично справился! А знаешь, почему ты стал объектом внимания?

Мальцев критически осмотрел себя.

— Страх. Стоило мне испугаться и я раскрылся, стал доступен.

Ковров согласно кивнул.

Они пробирались через толпу людей, пока не оказались на посадочной платформе, около арки поезда, там, где останавливается первый вагон. В этом месте было не так людно и оба охотника могли поговорить. Ковров был явно в язвительном настроении.

— Москвичи обамериканились. В этом их трагедия, хотя они и не подозревают об этом.

— А в чем это выражается? Деньги?

Ковров отмахнулся.

— Деньги это полбеды. Обамериканиться — это значит лишить себя истории. Натянуть жуткую маску на лицо и потом забыть об этом. Посмотри вокруг. Отвратительная суета! Толпы людей отягощенных проблемами. Знаешь, кому это выгодно?

— Ну, наверное, тем, кто сидит там, «наверху», и кормиться за счет этих толп?

— Безусловно. Чего можно ждать от системы, которая построена на воровстве, откатах и самых низменных человеческих пороках? Но здесь замешаны не только человеческие правители.

— А кто же еще?

— Ты думаешь мало заинтересованных сторон?

— Ты имеешь в виду подземное человечество? Ургачимиду? Но ведь они же заперты под землей?

— А мы сейчас где?

Мальцев удивленно окинул взглядом окружающий антураж станции и перевел взгляд на собеседника.

— Ты хочешь сказать?..

Ковров хмыкнул и осмотрелся по сторонам. Его взгляд упал на бомжа, который тихонько сидел в углу зала. Проходящие мимо люди брезгливо морщились.

— Обрати внимание вон на того типа.

Мальцев внимательно рассмотрел его: оборванная грязная одежда, от которой даже на таком расстоянии, казалось, исходил отвратительный запах затхлости и гнили, заросшее лицо, грязные волосы.

— Что ты можешь сказать о нем?

— Обычный бомж. Несчастный человек.

Ковров хмыкнул.

— Человек? Ты уверен, что это человек?

Мальцев еще раз присмотрелся к нищему.

— Ну… Он выглядит как человек.

— Вот! — Ковров поднял вверх указательный палец, — выглядит…

— Ну, кто же он?

— Ты видел, как внимательно милиция следит за подозрительными типами в метро? Даже тебя чуть было не остановили. А ведь ты на вид — вполне социально успешный человек. Что же тогда говорить о нем?

— Ну, возможны разные варианты. Я, например, слышал про мафию нищих. Может они платят милиции и те закрывают на это глаза?

— Да ты что, представляешь, что будет при любой проверке? Сейчас же угрозы терактов, а метро это один из стратегических объектов. Нет, нужно поискать другой ответ. На ночь здесь остаться они не могут. А пройти в таком виде через систему милицейского контроля невероятно сложно.

— Если они не умеют отводить глаза, — съехидничал Аргус.

— Нет, здесь действуют совершенно иные механизмы. Иные в прямом смысле этого слова.

— Что ты имеешь в виду?

— Подумай сам, грязные, пропаренные в каких-то подземных нишах, бомжи, непонятно каким образом появляются в подземной империи. Как и зачем?

— Милостыню просят. Здесь не нужно искать сложных путей.

— Да ты посмотри, кто им подает? Милостыню проще просить при входе в метро. А они сидят в самой гуще людского потока и не просят ничего. Смотри — просто сидят. Зачем?

Мальцев опять посмотрел на бомжа и встретил его колкий взгляд, словно нищий почувствовал, что разговор идет именно о нем. Впрочем, бродяга сразу спрятал глаза, прикрыв лицо рваным рукавом.

— Может он просто здесь греется.

— Греется, точно, — Ковров подмигнул нищему, — Он специально провоцирует по отношению к себе всплеск жалости и отвращения. Очень насыщенные энергией эмоции. Греется, да…

Мальцев удивленно посмотрел на нищего, но тот уже решил покинуть свое место. Бродяга встал и, прихрамывая, засеменил в другой конец зала. Люди брезгливо расступались перед его сгорбленной фигурой.

— Ты хочешь сказать, что это энергетический вампир?

Ковров пожал плечами.

— Он не человек? Один из Ургачимиду?

Ковров опять пожал плечами, словно показывая, что Аргусу придется самому искать ответы на эти вопросы, а затем все-таки произнес:

— Единственное что могу сказать — не все бомжи являются ургудами. Но иногда среди этой братии попадаются такие типцы! Среди них проще спрятаться.

Мальцев задумчиво провожал взглядом сутулую спину ургуда.

— Если он из Подземного Мира, тогда понятно как он появляется в метро. Здесь, наверное, полно тайных ходов?

Видение поплыло и плавно перетекло в следующее. Они стоят около мозаичного панно украшающего стену одной из станций. Максим показывает ему какие-то знаки, которые будто спрятаны в пестрых сюжетах изображенных на мозаике. Среди них попадаются знакомые Аргусу рунические символы.

— Ух ты! А я знаю, что за знак! Странно, их незаметно на первый взгляд! Ты бы не показал, я бы и не заметил! Слушай, а что они делают здесь в Москве, в подземелье? Ведь это рунические символы культа Одина?

— Это хороший вопрос. А что делают десятки магических знаков, расположенных по всей Москве? На воротах и канализационных люках, на газонах и исторических памятниках? Москвичи не знают ответов на эти вопросы. Они могут ежедневно по несколько раз проходить мимо, но у них совершенно не будет времени, чтобы обратить внимание на подобные вещи. У тех, кто приехал в Москву в глазах одни лишь долларовые значки. И их можно понять — они выживают. Некоторые из них просто физически, а некоторые эмоционально. Им важно вписаться в энергетику Москвы. Они будут напяливать на себя нелепую одежду, зимой обязательно ходить без шапки, посещать всяческие тусовки и эпатажные заведения. И поэтому, у них совершенно нет времени на всякую ерунду. Их ум занят адаптацией. Коренных москвичей вообще уже ничем не удивишь. Если они решили самый главный в их жизни вопрос — квартирный, все остальное уже практически не имеет для них значения. Помнишь, как сказал Воланд? «Квартирный вопрос испортил москвичей». И это правда. Они все уже видели, все знают. У них есть собачки с целым гардеробом одежды, парковый велосипед. А то, что этот город имеет грандиозную мистическую историю — это, поверь мне, практически никого не волнует.

Мальцев, закусив губу и нахмурившись, пристально посмотрел на тайшина.

— А как древняя история Москвы связана с Иту-Тай?

Ковров усмехнулся.

— Самым непосредственным образом. Сейчас многое из того, о чем раньше предпочитали умалчивать, становится явным. Здесь центр Паутины, главный офис Российской Системы. Но Система стала давать сбой, и поэтому в Паутине стали появляться ходы. Один из этих ходов ведет на Алтай.

— А причем здесь Один, божество англосаксов и германцев?

Ковров задумчиво покивал головой, будто решая какую-то внутреннюю дилемму, а затем молча пошел куда-то, знаком предлагая Мальцеву следовать за ним.

Они двинулись вперед, минуя переход за переходом. Когда они вышли из очередного поезда, Мальцев осмотрелся по сторонам. Он увидел лишь первую букву очередной станции, от которых у него уже начинала кружиться голова. «Т…». «Таганская»? «Тверская»? Ковров взял его за рукав и опять увлек в какой-то переход, миновав который они остановились у небольшой скамейки, где и присели.

Мальцев терпеливо ждал продолжения. Он понимал — от того, что он сейчас услышит, зависит многое. А Ковров вдруг встал, заложил руки за спину и прошелся перед ним, словно заправский искусствовед, объясняющий обывателю истинную ценность древней реликвии.

— Итак, начнем. Даю тебе пищу для твоего ума. Пережевывать и глотать будешь сам. Начнем, как всегда, с истории. Допустим… — Максим сделал небольшую паузу, раздумывая с чего лучше начать свою лекцию, — ну вот, хотя бы — Боровицкий холм. Знаешь что-нибудь о нем?

— Ну… он по-моему с Кремлем как-то связан?

Ковров щелкнул пальцами.

— Верно. С Кремлем. А как ты думаешь, почему холм был назван «Боровицким»?

— Возможно из-за того, что там был густой бор во время застройки крепостей?

— Возможно… А возможно и не только поэтому. В дохристианские времена там располагалось святилище Купалы. Согласно древней традиции вплоть до прошлого столетия в праздник Купалы на это место приносили младенцев. Считалось, что это место исцеляет и наделяет малышей отменным здоровьем. Именно на этом месте лежал с незапамятных времен некий Камень. Люди верили, что это был не просто Камень. Что он содержит в себе мистическую силу Хранителей — родовых божеств оберегающих предков. И не случайно появился этот Камень именно в этом месте. История Москвы… Она наполнена такой невероятной глубиной, что даже от прикосновения к ней захватывает дух. «Бор»…

Мальцев трет виски, вспоминая…

— Постой, ведь так звали одного из языческих богов? Вспомнил. Я в свое время достаточно внимательно изучал скандинавские предания. Пантеон Одина. Так вот, согласно некоторым преданиям, бог Бор является родителем вождя-шамана Одина, который является воплощением божества. Но ведь это скандинавская мифология. Как она связана с Московским Кремлем?

Адучи улыбается.

— Что ты еще можешь вспомнить о Боре?

— Бор, он же Бури, рождает Вили, который является одним из трех мистических ликов Одина. Ха, а ведь у тюрков «бури» означает «волк»…

Адучи опять садится на скамейку.

— Вили… В славянской мифологии вождя Одинца рождает древний праславянский бог. Он рождает одно из своих воплощений. Идолами с его изображением была уставлена огромная территория, в том числе и древняя Русь, которая особенно почитала это божество. Именно один из его сыновей — Моск, или как его еще называли — Мосох или Мось, организовал в этом сакральном месте столицу славянской Руси. Этот бог являлся одним из богов древнеславянского Триглава. Именно его Камень лежал до недавнего времени на склоне Боровицкого холма. И имя «Бор» тоже является одним из его имен. Ты еще не понял, о ком я говорю?

Мальцев почувствовал, как сильно закружилась голова. Он крепко взялся руками за скамью, на которой сидел и зажмурился. Адучи наоборот опять поднялся и, не обращая внимания на людей, которые проходили мимо, поднял руки вверх и развел их в стороны, громко произнеся одно лишь имя:

— Велес…

Владислав вздрогнул и открыл глаза, осознавая, что он лежит в своей комнате, в ворохе мокрого от пота белья. Сильно кружилась голова. Он сел и осмотрелся. В комнате было сумеречно, значит, ночь еще не закончилась. Можно было конечно попробовать снова войти в Сновидение, но Мальцев чувствовал, что его сил уже не хватит, чтобы поймать и обуздать очередной сон. Вообще, самочувствие было очень непривычным и не очень приятным. Во всем теле была невероятная слабость. Рот пересох и перед глазами расходились во все стороны ослепительные черные круги, словно после грандиозного перепоя. Мальцев встал и подошел к окну. На улице по-прежнему было снежно, темно и холодно. Аргус поморщился и выгнулся. Его всего ломало, словно путешествие по сновидениям отняло у него последние силы. Мальцев прислушался к себе. Было что-то не так. Будто он как-то «неправильно» вернулся в свое физическое тело. Хотелось, как будто бы выйти из этого дискомфортного тела и попытаться войти снова. Такое бывало иногда, особенно после длительного путешествия в теле Зверя-Сновидца. Мальцев еще раз выгнулся, будто дикая кошка и прошлепал босыми ногами на кухню. Свет из недр холодильника больно резанул по зрению. Нащупав почти на ощупь бутылку с минеральной водой, Владислав открутил крышку и жадно припал к горлышку, глотая ледяную минералку, которая потекла тонкими ручейками по лицу, падая прохладной капелью на грудь. Утолив жажду, Влад озадаченно посмотрел на бутылку. У воды был странный вкус. И консистенция тоже была какой-то непривычной: вода была более густой, тягучей, как хорошо замерзшая в морозилке водка. Влад посмотрел на этикетку, но никак не мог прочитать название: буквы расплывались перед глазами, словно он и в самом деле глотнул порядочную порцию водки. А потом бутылка выпала из его руки и упала на пол, заливая линолеум на кухне этой странной холодной водой. Линолеум? Влад закрыл глаза и, покачав головой, открыл их, снова удивленно посмотрев на бутылку у своих ног. Он выпустил ее, потому что вздрогнул от неожиданности. А вздрогнул он, потому что в дверь позвонили. Ночью… Он попытался унять дрожь в теле и собраться с мыслями, но в голове по-прежнему бушевал хаос. Линолеум? Почему линолеум? Бред какой-то… Кто это мог быть? В столь поздний час? Неужели… Они все-таки нашли его… Все кончено. Мальцев легко пнул бутылку ногой, отчего она укатилась под стол, и, улыбнувшись, как улыбаются последнему рассвету уставшие от ожидания, приговоренные к расстрелу преступники, пошел открывать дверь.

Перед ним стоял мальчик лет десяти, одетый в джинсы, куртку и кеды. Мальцев удивленно разглядывал ночного гостя.

— Я могу войти?

Мальцев растерянно отошел в сторону, пропуская мальчика в квартиру. Неужели еще один Алик? У них что там, фабрика юных талантов? А мальчик обернулся и теперь молча стоял, рассматривая озадаченного Владислава.

— Ну, что будем дальше делать? Сердце мне остановишь? — Мальцев тоже рассматривал юного ночного гостя, прищурив глаза и играя желваками. Но пацан повел себя как-то странно. Он округлил глаза и, фыркнув, расхохотался.

— Ты что, Арг? Зачем мне тебе останавливать сердце? Елки-палки, ты что, не узнал меня?

Мальцев еще раз повнимательнее присмотрелся к мальчугану. Было в его внешности что-то… неуловимо знакомое.

— Я тебя знаю?

Гость расставил в сторону руки и, дурачась, покрутился, словно давая Мальцеву возможность рассмотреть себя получше. Владислав прислонился спиной к стене, чувствуя, как дрожь в ногах не позволяет ему устоять. Этого не могло быть! Но это было… Перед ним, каким-то образом превратившись в маленького мальчика стоял… Ковров Максим, собственной персоной.

— Ну… Думаешь как это возможно, да?

Мальцев кивнул.

Мальчик выдвинул из-за стола один из стульев и встал на него, словно готовясь прочитать озадаченному дяде стишок в лучших традициях советских семейных праздников. Мальцев изумленно наблюдал, как мальчик сосредоточился, картинно выпрямился и, набрав в грудь побольше воздуха, торжественно произнес:

— Никак!

— Что — никак? — сдавленным голосом переспросил Влад.

— Никак невозможно! — по-прежнему торжественно возвестил мальчик и слез со стула, давая понять, что выступление закончено. Потом он выдержал значительную паузу, и разочарованно произнес:

— Ну ты что, так и не понял?

— Да что понял-то? — Мальцев поднял бутылку с пола и вылил в рот остатки минеральной воды.

— Блин, да как же! Ну вот, посмотри, повнимательней, — он кивнул на бутылку, — ничего подозрительного не замечаешь?

Мальцев нахмурился и перевел взгляд на бутылку.

— Ну, замечаю. Вода какая-то странная. Будто застоявшаяся или протухшая, а вкус какой-то мыльный.

Мальчик фыркнул.

— Что же ты тухлятины-то напился?

— Да я… вроде, вчера свежую покупал…

Мальчик закатил глаза и хлопнул себя ладошкой по лбу.

— Так, ладно. Начнем с начала. Ты какую воду покупал?

Мальцев пожал плечами.

— «Касмалинскую».

— А это, какая?

Владислав поднес бутылку поближе и внимательно вчитался в название.

— «Свирковская»…

— Ты такую воду, когда последний раз пил?

— Да я про такую вообще первый раз слышу. Может, в магазине перепутал и забыл. С этими ночными заворотами голова уже вообще ничего не соображает.

— Это точно! Не соображает. Твой ум дуркует и ты опять позволяешь себя обмануть…

Мальцев настороженно посмотрел на юного гостя.

— В каком смысле?

Мальчик надул щеки и выпучил глаза, словно выражая верх недовольства.

— Аргус, сновидения распахнут для тебя свои двери только тогда, когда ты научишься осознавать.

— Что осознавать?

— Все! Осознавать что сон — это сон, а явь — это явь, но иногда она может оказаться сном. Наш ум… — он постукал себя кулачком по макушке, — он привык все раскладывать по полочкам. Он всему находит название и применение. И когда мы находимся во сне, мы не можем этого осознать, потому что ум придает сну черты знакомого мира, в котором мы привыкли находиться. Но стоит только включить осознание текущего момента, и понять, что вокруг что-то не так, как… бац, и мы оказываемся в совершенно иной реальности. Люди очень часто понимают, что они оказались во сне, но не потому, что осознали это, а потому что им попалось что-то, чему ум не успел придать привычные черты. И тогда они с ужасом просыпаются, потому что их пугают жуткие монстры или страшит ощущение полета над собственным двором…

Мальцев еще раз посмотрел на бутылку, а затем наклонился вниз и потрогал руками пол.

— Ну конечно, а я еще подумал, откуда у меня на кухне линолеум? У меня ведь деревянный пол был…

Мальчик всплеснул руками.

— Ну, наконец-то! А это значит…

Мальцев восторженно осмотрелся по сторонам.

— Мы что, в Сновидении?…

— Ты обижаешься на меня?

— С какой стати?

— Но ведь ты не хочешь со мной встречаться.

— Если я не хочу встречаться с тобой или боюсь тебя, то что я делаю здесь?

— Мне нужна твоя помощь.

— Ты опять ищешь помощь на стороне?

— Это особенный случай. Я…

— Я не могу долго разговаривать с тобой сейчас. Я пришел только сказать тебе — если ты хочешь опять встретиться со мной, то теперь тебе придется прийти ко мне в гости.

— Как я тебя найду?

— Ты можешь прийти ко мне в Сновидении, так же, как я пришел к тебе.

— Но у меня нет Корчуна.

— Осознание себя в Сновидении является нашим естественным состоянием. Не ищи каких-то дополнительных средств, стань естественным.

— Я не чувствую в себе сил…

— Тогда измени свой образ самого себя. Если Мальцев не может войти в Сон, пусть туда войдет Аргус.

— А почему ты пришел ко мне в таком виде?

— Это Аши — мой Внутренний Ребенок. В этом Образе путешествовать по Сновидениям гораздо легче. Нужно просто вспомнить свои детские ощущения легкости. В детстве мы бродили по Сновидениям легко и непринужденно, пока мир взрослых не затянул нас в свои ловушки и не обессилил своей невероятной серьезностью.

— И что же мне делать? Тоже стать маленьким?

— Это было бы здорово! Мы бы с тобой неплохо поиграли в этих чудесных мирах. Поверь, здесь есть много интересного!

— Но как это сделать?

— Ты опять ждешь конкретного совета? Какой-то технологии? Не знаю! Если ты не можешь стать маленьким, не пытайся это сделать. Не получиться. Это должно приходить легко и естественно. Изнутри. Ты просто позволяешь этому произойти.

— Ну и кем же мне стать?

Мальчик ехидно смотрит на взрослого собеседника.

— Идиотский вопрос для кандидата в оборотни. Стань самим собой!

— Я — это я.

— Дурдом! — пацан изумленно разглядывает Мальцева, — неужели ты и в самом деле думаешь, что истинный ты являешься таким скучным, медленным и загнанным существом?

Он ухмыляется и подходит к двери.

— Ну, мне пора, — он берется за дверную ручку и оборачивается на растерянного сновидца, — у тебя немного времени. Но если ты захочешь, ты найдешь меня. До встречи.

— Погоди! Постой! — Мальцев делает шаг вперед, пытаясь удержать ускользающее видение, но дверь за мальчиком закрывается, и он чувствует, как все вокруг покрылось рябью и поплыло, становясь зыбким и текучим, как вода.

Мальцев открыл глаза и увидел белый узор подвесного потолка у себя над головой. Он моргнул, облизал языком пересохшие губы и повернул голову вбок. Он лежал на своем диване, в квартире, которую снимал последнее время, и из которой отправился в путешествие по сновидениям вчера вечером. Значит все это был сон… Ковров опять ускользнул, растворившись в призрачных пространствах таинственного мира сновидений. И на этот раз догнать его было очень сложно — в окно било ослепительным светом яркое полуденное солнце и спать совсем не хотелось. Аргус в одно движение сел на диване, потом встал и подошел к окну. На улице все было укутано в белое — выпал снег, искрящийся на солнце подобно алмазной россыпи, милостиво дарованной идущим на работу людям неведомыми небесными божествами.