"Теодор Старджон. Как пришить тетушку" - читать интересную книгу автора

бессловесный, беспомощный Хьюберт остался. Единственная перемена в его
беспечальной жизни состояла в том, что он оставил свое незначительное
место в рекламном агентстве (на котором он, вероятнее всего, просидел бы
остаток жизни) и занял еще более незначительное положение на телевидении,
где его ждала перспектива подняться до того уровня, на котором он
подвизался в рекламном бизнесе, и провести остаток жизни там.
А о чем думал Хьюберт? Вполне вероятно, что он вообще не думал; он
был к этому не очень приспособлен. Но чувствовать он умел, и его тетушка
позаботилась о том, чтобы он кое-что чувствовал. Она язвила его и шпыняла,
сажала его там, где ей хотелось, и гоняла почем зря. У нее появилась
привычка звать его к себе и не разговаривать с ним, а таращиться на
светящийся экран своего обожаемого телевизора, а он переминался с ноги на
ногу, и тогда она говорила ему, чтобы он не шумел. Еще она читала ему
вслух - пособия по ремонту машин, статьи о птичьем корме из
специализированных журналов, судебную хронику, заметки об убийствах, а он
молча сидел и слушал, и мысли его витали где-то далеко, и лишь иногда на
его широком улыбчивом лице появлялась недовольная гримаса. А еще тетушка
любила говорить ему: "Милый Хьюберт, ты не представляешь себе, как легко
человеку умереть. Вспомни хоть нашего доктора Магина, он такой веселый
был, жизнерадостный, а вот поранил пятку и умер через неделю. Но, Хьюберт,
в первую мировую я видела обрубки людей, без ног, без рук, слепых, глухих
и немых, а они все-таки не умирали! И прикованный к постели полутруп,
Хьюберт, может очень долго прожить. Не опускай руки, Хьюберт, работай,
займи чем-нибудь свой ум. Знай, что лучшее ждет тебя впереди, и тогда
будешь жить вечно. Кстати, пересядь сюда, Хьюберт". И Хьюберт покорно
пересаживался на указанное место только потому, что тетушке было угодно
пересадить его. Ну да, она ненавидела его. Ну да, ей хотелось его убить, и
она его убивала. Она ела его поедом и выжидала. Она твердо вознамерилась
пережить его, вознамерилась прожить долго, долго, выпив из Хьюберта все
соки. "Уложи меня, Хьюберт, уложи свою старую тетку. Опусти жалюзи. Открой
окно". А когда он артачился, тетушка говорила ему: "Плати за кров,
Хьюберт". Денег он тетке никогда не платил; он хорошо понимал, что
означали ее слова. Зарабатывай, делай, как сказано, будь паинькой. Плати
за кров. И он платил: каждый вечер разворачивал телевизор экраном к
кровати, опускал жалюзи, задергивал шторы, открывал и закрывал окна,
проверял работу отопления.
Он мало что понимал в технике, и тетушка все ему объясняла. Он
докладывал ей, какие секции батареи парового отопления горячие, и она
говорила, на какую величину нужно поставить термостат в подвале. По
характеру помех на телеэкране она видела, обязаны эти помехи своим
появлением включенному утюгу миссис Карстерс или работающему у соседей
грилю. Она учила Хьюберта вязать, приговаривая: "Без труда не выловишь и
рыбку из пруда". Конечно же, он вечно путался, и тетушка молча наблюдала
за его мучениями. Она изобретала разнообразные приспособления и заставляла
Хьюберта мастерить их. По указанию тетушки Хьюберт перебросил через
потолочную балку толстую веревку с латунной ручкой; держась за нее,
тетушка доставала до подоконника и поворачивала телевизор, если Хьюберта
не было дома. Уже было сказано о том, как долго Хьюберт возился с
кормушкой для птиц. А еще он сделал шкафчик, стоявший у изголовья
тетушкиной кровати, и провел звонки, при помощи которых она могла призвать