"Теодор Старджон. Как пришить тетушку" - читать интересную книгу автора

совсем накрыл ее, она вроде бы увидела, как из столовой показалась
человеческая фигура, подхватила черный прямоугольник, возможно, набитый
чем-то толстый чемоданчик, и скрылась. Потом была еще вспышка, позволившая
тетушке разглядеть (сквозь дикую боль в локтях) миссис Карстерс, вышедшую
в холл. А потом - чернота.

***

Одиннадцать лет.
Она думает об этом одиннадцать лет. За одиннадцать лет многое можно
передумать. Лежа в постели, очень многое можно передумать. Трудно
вообразить, сколько может передумать человек, прикованный к постели в
течение одиннадцати лет.
Знать, что никогда больше не придется кататься на коньках,
предпринимать пешие прогулки - и не сойти с ума? Ей это удалось.
Танцевать? Танцами она никогда не занималась, недостойное это дело.
Так что же произошло в ту ночь? То самое, что отпечаталось в ее
памяти? Она не могла с уверенностью сказать. И она уже никогда не узнает
наверняка. И миссис Карстерс, и Хьюберт утверждали, что слышали только
звук падения. Они вызвали врачей и полицию, в доме шныряло много народа, и
никто уже не был в состоянии определить, какие двери были заперты и было
ли закрыто окно в буфетной. Очень, очень осторожно она рассказала о
доносившемся снизу смехе и о звуках поцелуев, а потом о черном
прямоугольнике под ногами, и ее выслушали, но так, что она сочла за благо
больше не упоминать об этом.
Она могла бы вернуться к этому вопросу десять лет спустя, когда
миссис Карстерс, охромевшая за эти годы и сделавшаяся неповоротливой,
прибиралась в буфетной и наткнулась на старый пылесос, забытый под
мраморным столом. Трубки у него не было, щетки - тем более, но колесики
сохранились. Именно такой пылесос мог притаиться на темной лестнице,
ожидая, что на него наступят. Но тетушке пылесос не показали, и миссис
Карстерс не стала упоминать о своей находке. Да и зачем? Пылесос ни на что
не годился, и на крышке у него была вмятина, как будто на него когда-то
наступили. Целый день он - похожий на небольшой чемоданчик - лежал возле
мусорного бака, ожидая своей участи.
Ну да, была Сюзи Карина. Кстати, а что с ней стало? Она, оказывается,
нашла очередное ничтожество по фамилии Смит или вроде того; у его отца
была фирма по продаже автомобилей, причем оборот был таков, что деньги
сами делали деньги. А Смит-младший назывался продавцом. Она вышла за него
замуж, и он ее искренне любил, о чем она, впрочем, не догадывалась до того
самого дня, когда он застрелил ее, а она-то как раз намеревалась заключить
еще более выгодное соглашение. В общем, ни Хьюберт, ни его тетушка могли о
ней больше не думать. По правде говоря, они и до того нечасто о ней
вспоминали. Гораздо больше они думали друг о друге. Смерть Сюзи попросту
внесла ясность.
Прикованная к постели тетушка окончательно поработила племянника. Он
- или же его возлюбленная, что, в конечном счете, не меняет дела -
совершил на нее покушение, и она привязала его к себе деловыми
отношениями, банковскими счетами, чувством вины, угрозой судебного
преследования за тяжкие телесные повреждения. И Хьюберт, робкий,