"Теодор Старджон. Быстрый, как молния, гладкий, как шелк..." - читать интересную книгу автора

обрушился град жестоких ударов; то было мраморное крыльцо террасы.
Должно быть, сознание не до конца покинуло его, ибо Дел смутно
слышал, как Рита приближается к нему, и даже ощутил осторожное
прикосновение ее маленькой руки, которая чуть тронула его за плечо,
коснулась губ и груди. Потом рука исчезла, и Рита снова рассмеялась, а,
может, этот смех ему только почудился.
А в глубине Соленых Топей, где вода была ржавой и противной на вкус,
лежало озеро чистейшей воды, заслоненное плакучими ивами и молодыми,
стройными осинами - озеро с берегами из мха чудесного голубого оттенка.
Здесь росла мандрагора, и в середине лета из-под земли неслись тоненькие
писки, но их не слышал ни один человек, кроме одной тихой девушки, чья
красота еще не расцвела и была почти не видна. Девушку звали Барбарой.
Никто не замечал Барбару, и она жила совершенно одна, без
привязанности, без любви. И все же ее жизнь была полной и насыщенной, ибо
Барбара была рождена для того, чтобы получать. Большинство людей
появляется на свет только с желанием получать, поэтому они нацепляют на
лица яркие маски и издают громкие, радостные звуки наподобие цикад или
опереточных артистов, дабы заставить окружающих дать им желаемое. Но
органы чувств Барбары всегда были широко распахнуты, всегда готовы
воспринимать, и потому ей не нужно было никакой замены ни солнечному лучу,
просвечивающему сквозь лепесток тюльпана, ни шороху карабкающегося по
живой изгороди пурпурного вьюна, ни кисло-сладкому запаху муравьиной
кислоты - этому единственному предсмертному крику, доступному крошечному,
бессловесному существу, ни множеству других вещей, которые обычно не
замечают люди, наделенные лишь желанием получать.
У Барбары был небольшой огород и сад, полный фруктовых деревьев, и по
мере необходимости она возила на рынок овощи и фрукты; все же остальное
время она занималась тем, что получала, впитывала в себя все, что другие
отдавали ей. В ее огороде росли сорняки, но, поскольку Барбара была рада
им, сорная трава поднималась только там, где она могла защитить от
солнечных ожогов нежные бока арбузов. Кролики грызли морковь, салат и
помидорную ботву лишь с нескольких специально отведенных для них грядок, и
никогда не трогали остальное, ибо и они были в этом саду желанными
гостями. Даже золотарник вымахивал только возле грядок с фасолью и
горохом, чтобы помочь нежным зеленым плетям взобраться повыше, а птицы
склевывали инжир и персики лишь с самых тонких верхних ветвей, в
благодарность за это собирая с нижних гусениц и жуков. И если какой-нибудь
фрукт мог созреть недели на две позже, когда у Барбары появится время,
чтобы съездить на базар, а какой-нибудь крот - прорыть тоннель и подвести
влагу к корням кукурузы, они с удовольствием делали для нее эту малость.
Но в последние год или два Барбару вдруг охватило необъяснимо сильное
желание странствовать по округе. Она была словно зачарована, околдована
чем-то, что она не могла даже назвать - если, конечно, она вообще об этом
задумывалась. Барбара знала только, что где-то за холмом лежит
удивительная и радостная страна, и что было бы очень здорово однажды
прийти туда и обнаружить новый холм, новую гряду, за которую тоже
обязательно надо заглянуть. Наверное, все дело было просто в том, что
Барбара была уже готова полюбить, ибо кто любит, тот получает больше
всего. И это может засвидетельствовать каждый, кто был любим, но, не платя
взаимностью, принужден был отдавать и отдавать..